Чистильщик

Мазин Александр Владимирович

– Выходит, ты нам ничего не должен, Кострома,– задумчиво произнес Муса.– Как думаешь, Бек?

– Этого мне дай,– потребовал тот, показав на Васильева.– Я его…

– Нет,– покачал головой старший.– Товара у него нет. Жизнь дороже, верно?

Васильев кивнул, невольно сглотнув слюну. Перед ним был страшный человек. Кострома рядом с ним был просто добрячок.

– Сам его кончишь? – Муса посмотрел на Кострому.– Или как?

– Можно мне…– вдруг пересохшими губами произнес Васильев.

Все посмотрели на

него.

– Можно мне… кольнуться?

Худое лицо Мусы Бакинского выразило брезгливость.

– Последнее желание…– Васильев постарался, чтобы его голос звучал жалобно. В общем-то особых усилий для этого не требовалось. Умирать совсем не хотелось. Особенно так. – У меня и баян с собой…

Он полез в карман. Рванувшиеся вперед мордовороты Мусы тут же схватили и вывернули его руки.

– Отпустите,– буркнул Кострома,– он пустой. Мои проверили.

Бакинский тоже кивнул, и Валерия отпустили.

– Давай, шмыгайся,– проворчал Кострома.– До утра тебя ждать?

Васильев закатал рукав, достал шприц, неумело попытался сделать укол в вену.

– Э-э-э… Кто так делает? – Один из крутивших ему руки поцокал языком.– Совсем испугался, да?

– Помоги ему, Ахмед,– морщась, процедил Муса.

Ахмед отобрал у Васильева шприц.

– Кулак сожми, понял? Во-о! – Опять поцокал языком.– Почему вены чистые?

– Я в ногу колюсь,– соврал Валерий.– Чтоб не видно.

– Хитрый! – похвалил Ахмед, ловко вогнал иглу в вену. Желтоватый раствор антидота взмутился кровью. Поршень пошел вниз…

– А теперь слушай меня, Кострома,– медленно, раздельно произнес Муса.– Я дал твоему Чалому товара на шесть лимонов. Так?

– Так,– кивнул Кострома. Васильев видел, что затылок и шея и бандита – в капельках пота.

– Це-це-це! Есть приход, да? – Ахмед выдернул иглу. Кровь заструилась по предплечью Валерия.

– Я отдал товар, а денег не получил. Так?

– Так,– еще раз кивнул Кострома.

– Вместо Чалого теперь ты. Так?

– Я,– загривок Костромы порозовел.

Ветер переменился. Теперь вонючий дым от горящего фургона относило к ним.

– Потому я говорю тебе…– Муса вдруг оскалился по-звериному и прошипел: – Отдай мои деньги!

– У меня их нет, Муса! Ты же знаешь! Вот этот же тебе все рассказал! – нервно выкрикнул Кострома.

Сердце Васильева уже начало набирать обороты, в лицо прихлынула кровь.Теперь у него оставалась ровно минута, чтобы применить ОВ. Если он опоздает, компенсатор убьет его так же верно, как пуля в затылок.

– Ты не понял, Кострома.– Губы Мусы Бакинского растянулись еще шире.– Мне не нужен твой дохлый русак. Отдай мои деньги.

Васильев попятился.

Атмосфера на стрелке накалилась до предела. Еще чуть-чуть…

Васильев этого не замечал. В глазах у него темнело, пульс прыгнул за двести.

Он продолжал пятиться. На него не обращали внимания. Его

уже вычеркнули из списков.

Бандиты что-то кричали: он не слышал. Трясущейся рукой он вытянул баллончик из кармана и нажал на поршень. Шипение выходящего газа, туманное облачко, мгновенно растворившееся в воздухе.

Васильев вдохнул, и ему сразу полегчало. Два яда скомпенсировали друг друга.

«Бык» Костромы, который стоял ближе всех к Валерию, не сводил глаз с телохранителей Мусы. Кобура его была расстегнута. Но когда невидимое облачко окутало его, пистолет ему не понадобился. «Бык» побледнел, потянулся левой рукой к вороту куртки, взгляд его утратил сосредоточенность, стал каким-то жалобным, могучая грудная клетка судорожно расширилась, глаза помутнели, и «бык», как подкошенный, рухнул на мерзлую пашню. А незримая смерть, влекомая ветерком, уже накрыла остальных.

Васильев никогда раньше не видел, как действует нервно-паралитическое ОВ. Как быстро оно действует. Страшно представить, что может произойти, если такое облако опустится на город. И не хочется представлять.

Но этих Васильеву не жаль. Совсем не жаль.

Из микроавтобуса выскочил водитель, что-то отчаянно крича по-своему, бросился к Мусе, нелепо раскинувшему по земле длинные руки и ноги. Бросился, подхватил за плечи, попытался поднять, уронил, глянул яростно на Васильева, пребывавшего в каком-то странном оцепенении, снова наклонился к хозяину, закричал, затряс его, как куклу,– седая узкая голова Мусы марионеточно дергалась. Облачко уплыло к лесу, но какая-то незначительная концентрация еще оставалась на месте смерти, потому что водитель Мусы вдруг затрясся, схватился сначала за горло, потом за грудь, где сердце, и повалился поперек тела хозяина.

Васильев вынул из кобуры «быка» пистолет, поглядел на джип, в котором его привезли. Белесый Касик вылез из машины, но к трупам не поспешил. Не выказывал, впрочем, и агрессии. Происшедшее ввело его в шок. Похоже, он даже не увязывал смерть своих и чужих вожаков с Васильевым, поскольку то задирал голову, высматривая что-то в небе, то, прикрываясь ладонью от солнца, пристально вглядывался в темную лесополосу на краю поля.

Васильев мог без труда пристрелить и его, но не то чтобы пожалел… Подумал:

«А кто тогда отвезет меня в город?»

Подойдя к трупам, Валерий обыскал их, забрал бумажники Мусы и Ахмеда. Прихватил обнаружившуюся в кармане последнего гранату. Стрелковое оружие не тронул: хватит и ТТ «борца». Когда Васильев начал обшаривать карманы Костромы, белесый вдруг встрепенулся:

– Ты что делаешь, козел! – заорал он.

Васильев коротко глянул на него, и бандит заткнулся. Бумажник Костромы Васильев тоже забрал. Борца и телохранителей Мусы обыскивать не стал.

Прошло минут десять. Отравляющий газ, надо полагать, уже полностью рассеялся.