Чистка

Зангаста Аста

— Держитесь, по крайней мере, в двух метрах от тела, сэр. Место еще не обследовано. Команда минёров должна прибыть через двадцать минут.

Алик кивнул, приподнимая ленту.

Первое, что заметил Алик, разглядывая тело — по происхождению покойник был италоамериканцем. Ну, или по крайней мере, имел какое-то средиземноморские корни. Его смуглое лицо выглядело совершенно неповрежденным, как впрочем и ноги с бедрами. Тогда как торс представлял собой кучу перемолотой красной мякоти, висящей на полупрозрачном клубке похожего

на серый туман вещества.

Вытекшая из тела кровь пропитала простыни, собравшись в огромную лужу под кроватью.

Алика заинтересовали руки — уничтоживший торс выстрел отделил их от тела, раскидав в разные стороны. Одна рука лежала на стоящем около дивана кресле, сжимая в окоченевших пальцах напечатанный на заказ пистолет-дробовик, с автоматической подачей патронов, которым, если судить по диаметру ствола в восемь сантиметров, покойный использовал, чтобы убить женщину в комнате, с окнами на Центральный парк.

Это было вполне обоснованное предположение, если учесть что лежащая на полу возле кровати вторая рука, до сих пор сжимала в пальцах сорванный с головы женщины скальп, чьи светлые волосы покрывала неизвестно чья запекшаяся кровь.

— Монострел, — вздрогнул Алик, — его убили из монострела.

Это оружие, не представляющее ничего особенного в техническом плане, внушало ужас. Технически говоря, это была обычная электромагнитная пушка, обеспечивающая плавное ускорение снаряда. Необычными были заряды для этого оружия — представляющие собой нестабильные мотки невероятно плотно намотанных спиралей из мономолекулярной нити, которые при ударе расширялись наружу, разрезая цель тысячами острейших бритвенных лезвий, хаотично двигающихся во всех направлениях.

Странное полупрозрачная взвесь, окружающая торс жертвы, собственно, и была облаком распушенных мономолекулярных нитей. Алик знал, что если бы он сунул в него руку, его плоть была бы нарезана тонкими слайсами, словно карпаччо.

И это не могло не пугать. Если во время выстрела от клубка отделилась какая-то мононить, дрейфующая сейчас по воздуху, то вдохнув её, он обрекал себя на медленную, мучительную и неотвратимую смерть.

Отдав команду своему электронному ассистенту заснять место убийства, он отошел подальше от тела. И принялся разглядывать купол, изучая всплывшую в поле зрения справку.

Из её данных следовало, что прозрачный купол состоял из нескольких слоев. Обе внутренние оболочки представляли собой искусственный сапфир, за которым следовало обогащенное углеродом стекло, для поглощения излучения, затем шел еще один слой сапфира, затем еще один радиационный барьер, два слоя регулируемых световых фильтров, чтобы обеспечить защиту от яростного потока солнечного света во время двухнедельного лунного дня и внутренний теплоизоляционный слой, для сохранения тепла в течение столь же долгой лунной ночи.

Последним шел внешний защитный слой сапфира, который принимает на себя все удары микрометеоритов

размером с песчинку. Если бы появилось что-то большее, скажем, размером с гальку, то внутренние слои, конечно, поглотили бы всю кинетическую энергию. Снаружи это столкновении оставило бы требующий заделки черкаш, но находящие внутри купола люди могли продолжать сидеть в джакузи.

Алик припоминал статистику, из которой следовало, что отдых на одном из тропических пляжей Земли в течение дня был значительно более опасен — если учитывать солнечные удары, риск получения меланомы, гибели от цунами и падения кокоса на голову.

— Засандалил с первого раза, — умильно сложив пухлые ручки сказал Саловиц, — убивец, мамой клянусь, был очень крут! А жертва — лошара. Успел шмальнуть дважды — и оба раза мимо!

Алик повернул голову в указанном Саловицем направлении. На внутренней сапфировой оболочке купола светились два белесых кратера, вокруг которых видна широкая паутина трещинам

— А купол дохуя прочный, — продолжил восторгаться Саловиц, — гляжу я, его едва поцарапало.

— Естественно, — мрачно сказал Алик, — строители хотят, чтобы их клиенты были в безопасности.

И повернулся обратно к жертве. «Можно предположить, что любой, достигший высокого положения в обществе человек, несомненно, осознает последствия своих поступков и может предвидеть развитие событий, — задумчиво сказал он, — мистер Дробовик не исключение. Он убивает женщину в Нью-Йорке, после чего бежит сюда, чтобы… что?»

— Над этим, мы как раз и задумывались, — вздохнул Саловиц, — нема версий пока что.

— Можно предположить, что он спасался от вооруженного монострелом человека, — сказал Алик.

— Допустим, — важно кивнул Саловиц, — и что из этого следует? — спросил он, явно кому-то подражая.

— Этого я пока сказать не могу, — в свою очередь развел руками Алик, — нужны еще данные.

— Тады идем дальше! — с энтузиазмом экскурсовода воскликнул детектив.

Следующим был Марс, западный край горы Олимп, в двадцати двух километрах над ржавой песчаной пустыней, где геологические часы замерли сто миллионов лет назад, обрекая остатки мира на бесплодное угасание. Комната, в которой они оказались, была одной из сотен одинаковых комнат, расположенной в пятиэтажной структуре кондоминиума.

Стеклянна стена, являющаяся, по сути, единственным украшением комнаты «с видом на море» была обращена к северу. К бесконечному пологому склону крупнейшего вулкана Солнечной системы, простирающийся до бритвенно острого горизонта, как бесконечное плато.

Алик знал, что собственно, сами марсианские моря, из окна, к сожалению, не видны — они находились слишком далеко внизу. Скрытые ширмой плоского, бледного неба. А еще Алик знал, что статусных шлюх, которым принадлежала комната, это волнует в исчезающе малой степени.