Чисто русское преступление
Шрифт:
Вглядываясь в размашистый почерк, он напряг зрение, чтобы прочитать забытый язык предков.
«Наказ мужу и жене и людем и детем како лепо быти им
Да самому себе государю и жену и детей и домочадцев своих учити не красти, не блясти, не солгати, не оклеветати, не завидете, не обидети, не клепати, чужаго не претися, не осужатися, не бражничати, не просмеивати, не помнити зла, не гневатися ни на кого, к болшим быти послушну и покорну, к средним любовну, к меншим и убогим приветну...»
– Приветно к убогим, как хорошо написано, – сказал сам себе
Андрей откинулся на спинку кресла, переваривая полученную информацию. В принципе она укладывалась в один божественный постулат: «Не укради и т. п.» и ничем новым не удивила. К тому же приказной писарь Чумичкин явно не обладал повышенной работоспособностью, а Туровский предположил даже, что писарь страдал маниакальной ленью, раз переписал буквально абзац из новгородского Домостроя.
Впрочем, читать все «Житие городища» сыщику явно не хотелось. И он прекрасно понимал писаря, поленившегося работать дальше. Зато следующие записи были гораздо интереснее.
«...Дрянь городишко, дрянь. Свиньи в большем почете, чем гости. Лужа поперек тракта, так они в ней, черти, бултыхаются», – прочитал Андрей оптимистичное начало записи несчастного поэта. – М-да, так... Как, однако, сочно, как прямо в глаз, а не в бровь. Видимо, и в те далекие времена дорожники ничего не делали. Ага, а это весьма занимательно... «Зря задержался на трапезу, зря! Шельма трактирщик, чтоб его подняло и больно опустило! Прошколить его хорошенько требуется. Экие проказы мне учинил, мерзавец, все внутренности наизнанку вывернул...»
Туровский вздохнул, представив муки несчастного и прислушиваясь к собственному организму. Мало ли что.
– А какая подпись! – восхитился сыщик, успокоившись и читая дальше. – «Широко известный в узких кругах простой русский поэт и мелкопоместный дворянин Акакий Горемыкин».
Можно было предположить, что современные родственники поэта, решившие внезапно скрыть пикантную подробность из жизни их предка, пошли на похищение книги. Он представил себя на месте потомков Горемыкина. Отчего-то представлялось плохо, видно, в роду Туровских широко известных в узких кругах поэтов не водилось. Андрею было совершенно наплевать на стародавние проблемы Горемыкина. Но отметать версию потомков поэта, укравших раритет, он не стал и принялся читать дальше.
Следом за записью поэта разместился ответ градоначальника, напутствующий прохожих и проезжающих обходить и объезжать здоровенную лужу, традиционно ставшую достопримечательностью городища.
«...Чтоб бабы подолы задирали, а девкам не приличествует конечности оголять, им сигать велено. Покамест коие простофили попрек неровности с водой и с хавроньями направляются, так туда им, дурням, и дорога. И чтоб опосля не пеняли на градоначальника. Как честный муж
Со слов градоначальника писано приказным писарем Чумичкиным».
В мыслях сыщика складывалась новая версия под названием «Вендетта». Мстительные родственники поэта Горемыкина и потомки градоначальника, обвиненного в бесхозяйственности, вышли на тропу войны и в пылу боя сперли ценный обличительный документ. Но кто они?
Следующие записи особого интереса у Туровского не вызвали, разве что он посмеялся над некоторыми. Привлекла его внимание подпись родственника директора краеведческого музея, действительно была такая.
А начиналась запись так: «Наказ потомкам. Почитай свой род и племя как истинный христианин. Возлюби предков своих и дела их великие, ибо все великое то, что есть благо для народу, есть благо для тебя...» и так далее, и так далее. «Писано Аркадием Купцовым, потомственным мещанином».
С чувством полной неудовлетворенности Андрей Туровский отложил текст рукописной книги.
Ничего не было понятно! Ничего. Ради чего красть это так называемое «Житие», не представляющее никакой ценности?! Чтобы хранить его у себя дома и любоваться приличным почерком писаря Чумичкина? Остальные каракули разбираются-то с трудом.
И никакого криминала в записях нет. Неужели это дело связано с поэтом Горемыкиным? Тогда, несомненно, действовал маньяк, озабоченный идеей мщения или, чего доброго, еще чем хуже.
Ладно, в записях присутствовало бы описание места зарытого трактирщиком Хитрецовым клада. Тогда становилось понятным, ради чего, собственно, можно было покуситься на книгу. Но ведь в записях нет ничегошеньки. Или есть, а он просто не заметил?
Андрей отдохнул несколько минут, закрыв глаза и пытаясь сосредоточиться. Интуиция его никогда раньше не подводила! И вновь перечитал манускрипт.
Эффект был тот же. Никакой.
Туровский склонялся к версии, что книгу украли ошибочно.
Если бы Елена Ивановна в обнимку с Захаром Владимировичем оказались не возле витрины с египетским папирусом, то тогда, вполне возможно, украли бы папирус. Сам Туровский украл бы копию мумии. Нет, преступник мыслит совершенно нелогично. Это наводит на мысль, что он абориген и подлинный потомок всех этих Чумичкиных и Горемыкиных. Каким образом оказаться в мыслях вора и постараться думать как он? Методом дедукции? Ничего другого не остается.
Туровский хмуро посмотрел на брошюру, фотографию и игрушку.
Надеяться на то, что на пластмассовом ежике остались отпечатки пальцев вора, было просто смешно. Но надежда оставалась. Ее уничтожали многочисленные криминальные сериалы, ежевечерне просвещающие население всей страны, как лучше грабить, воровать и не попадаться. Наверняка жители городка проводили достаточно много времени перед голубым экраном и были посвящены в нюансы криминального мира. О том, что на уликах следует стирать отпечатки преступных пальцев, сегодня знал любой выпускник детского сада.