Чисто семейное убийство
Шрифт:
— Федор. Тебе что-нибудь говорит это имя?
Не прошло и четырех часов, как Аглаида Карповна соизволила обратить на меня свое высочайшее внимание. За время ее бойкота я успела пролить на пол трехлитровую бутыль масла, пожаловаться маме, принять ванну и плотно обложить кухонную дверь, дабы потоки жирной жидкости не впитались в ковролин по всей квартире. Впрочем, я давно говорила, что его надо менять. У нас же дом, а не офис.
— А? — спросила я, потому что была очень занята.
Я решала глобальную проблему: если на пол высыпать мешок муки, десяток яиц и литр разведенных на молоке дрожжей, то можно ли из замешенного теста сделать что-нибудь
— Бе, — сказала Аглаида Карповна, умудрившаяся наконец разглядеть результаты моей бурной деятельности.
Мы стояли у стеклянной двери на кухню и вместе мысленно прикидывали уровень масла на полу.
— Полмиллиметра, — со знанием дела заявила она.
— Значит, совок отменяется, — выдохнула я. — Можно, конечно, поелозить лицом, но сколько масла нужно для маски? Ну, если даже для всего тела. Даже если для двух. Сыпанем муки, и пусть подходит. Яша придет — разъярится.
Аглаида Карповна удалилась в ванную, взяла там большую половую тряпку, недавно вырванную из сердцевины моего серого байкового халата. Она нахмурилась, набрала два ведра воды, прихватила пачку порошка и с умным видом заткнула за пояс подол своей удлиненной юбки. Даже без бейсболки она была похожа на бригадира команды спасателей. Она решительно дернула на себя дверь, быстро выплеснула на маслянистую поверхность два ведра мыльной воды и радостно улыбнулась.
— Сейчас все растворится, и мы уберем.
Я не знаю, сколько у нее было по теме «плотность жидкости» и проходили ли этот сюжет во время нашествия Наполеона, но порошок, на мой взгляд, был годным только для телевизионной рекламы. Теперь уровень масла составлял около двух сантиметров, и это с учетом находящейся под ним воды.
— Федор — это американец, брат Гены, ваш родственник и большая городская пропажа, — сообщила я, мечтая укрыться где-нибудь у батареи от праведного гнева Яши.
— Да, это мой любимый внук. — Она вздохнула, приняла коленно-локтевое положение и поползла с тряпкой на врага. Я тоже взяла тряпку и присела на корточки, чтобы прикрывать тылы. — А лично? Лично? Близко ты его совсем не знала?
— Мне папа не разрешал внебрачные связи. — Я потерла нос и красивым жестом убрала со лба волосы: пусть питаются.
— Да, он был такой. Жениться не заставишь, — с гордостью сообщила бабушка и, потеряв бдительность, села в масло. Все правильно, каждая из нас удобряла самые проблемные места: я многажды крашенную голову, она — иссушенные временем нижние конечности. — Он всегда говорил: «Любовниц может быть миллион, а жена одна».
На мой взгляд, это несвежее решение было пережитком социалистического образа жизни. Но разочаровывать бабушку я не стала. Бешеный поток масла вырвался в коридор.
— Держи же его, растяпа. Там туфли! — выкрикнула Аглаида Карповна и в быстром темпе завертелась на месте. Я последовала ее недавнему примеру и тоже встала на четвереньки. Враг не пройдет. Он весь впитается в наши тела. Только при чем здесь туфли. Им-то что?
— Ты только не ври мне, Надя. Потому что я никому не скажу. А Федя — щедрый мальчик. Он вообще, как бы это сказать? Почти со всеми молодыми девушками он был плотно знаком.
Может быть, и жаль, что мы не совпали с ним по фазе. Получается, что он был старше меня где-то на пять лет, а с учетом того, что свою брачную карьеру я начала чуть не в младенческом возрасте, то в период его охоты меня больше занимали проблемы ваяния яичницы.
— Я хочу тебе что-то показать.
Аглаида Карповна оставила свой участок работы и прошлепала в Яшин кабинет. Похоже, что генеральная уборка — самое малое зло, которое грозило мне сегодня.
— Следы, — взмолилась я. — Ноги! Жир!
— Да что уж теперь. Снявши голову, по волосам не плачут.
Неужели бабушка намекала на мой возможный переезд в столицу? Так чего это я как дура тут ползаю? Пусть горит оно синим пламенем. Эта продуктивная мысль меня подогрела.
— А что, если поджечь? А потом просто собрать сверху копоть.
— Так не загорится, — засомневалась Аглаида, внимательно разгядывая сложенный вчетверо линованный листочек.
— А если каплю бензина из зажигалки?
— Смотри.
Она протянула мне кусок бумаги и замерла посреди разгромленной кухни.
Теоретически я, конечно, знала, что нехорошо читать чужие письма, подслушивать чужие разговоры и подсматривать в щелку за людьми, но тут засомневалась. Ничего лучшего для вытирания рук, чем многострадальные волосы, я просто не нашла. А бабушка оценила мое замешательство как благородный порыв и жестко, но уважительно скоманадовала:
— Читай!
«Дорогая Аглаида, я давно хотел признаться, но боялся. Я в тебя влюбился и жду от тебя того же. Ты красивая и умная. Я увидел тебя давно, но другие люди помешали мне сказать вслух. Мы должны пожениться и жить вместе. Это вопрос жизни и смерти. А еще мне нравятся твои глаза, потому что ты строгая, но справедливая. У тебя хороший голос и слух. Мы могли бы вместе с тобой петь наши любимые песни, смотреть телевизор и играть в карты. Ты меня научишь по-своему, а я тебя по-своему. Главное дело, чтобы ты не отказалась. Я буду ждать тебя каждую среду под часами. Если ты не придешь, будет плохо. Я всем расскажу, как ты меня обидела. Целую тебя крепко и обнимаю.
Твой Федор.
Жду ответа, как соловей лета».
— Еще есть фотография. Помоешь руки — покажу, — глухо сказал Аглаида Карповна.
Я, осторожно выбираясь из масла, посмотрела на нее с сочувствием. Судя по письму, Федор был не только олигофреном, но также импотентом. Если бы мне предложили выйти замуж, чтобы играть в карты, я бы очень удивилась. Бедная Аглаида Карповна. Даже если женщине за семьдесят, разве можно ее так оскорблять?
Немудрено, что из всех возможных советчиков по этому вопросу она выбрала именно меня. Несмотря на значительную разницу в возрасте, я в этом деле была гораздо более опытной. И к счастью, не могла составить ей никакой конкуренции: ведь я не знала Федора. Спасибо папе.
Я деликатно ждала вопроса. Я достаточно хорошо воспитана, чтобы не огорошить ее предложением немедленно дать отставку этому горе-жениху. Да, я понимала ее душевное волнение. Не всякой женщине, если она не Лиз Тейлор, не жертва пластической хирургии и не мультимиллионерша, выпадает счастье поймать на закате жизни живую молодую рыбку. Тут уж не до интеллектуальных способностей претендента. Способен петь — уже плюс. Многие женщины выходят замуж, довольствуясь значительно меньшими положительными характеристиками, среди которых самая популярная: «Пора!» Конечно, чтобы дать объективный анализ этой щекотливой ситуации, мне было бы лучше познакомиться с кандидатом лично, прощупать его на предмет потенциальной скоропостижной смерти престарелой жены и всякое такое. В Москву, в Москву, в Москву…