Чистокровный
Шрифт:
Она уставилась на меня, такая красивая и невинная.
— Значит, вот какой путь выбрали Силы. Ты станешь их орудием. Вот почему ты — угроза.
Я замерла.
— Оракул сказал, что —
Фурия снова зашипела, ее волосы начали извиваться возле меня. Не тянув, я полоснула клинком по ее шее и откатилась. Секундой позже, она превратилась в синее пламя, но улыбка все еще была у нее на лице. Минуту я лежала на спине, уставившись в потолок. Утроится ли потом каждая фурия? Уверенна, мне будет, чем удивить Эйдена и Леона.
Поднявшись
Вздохнув, я медленно подошла к Охраннику Совета. За исключением свежего синяка на челюсти он был невредим.
— Это было безумие.
Он сжал клинок в руках и повернулся к двум чистокровкам. Доун стояла позади статуи Фемиды, рука прижата к груди. Ее белое одеяние было вымазано кровью. Чистокровный мужчина, на пару десятков лет старше нее, обнял ее и что-то шептал на ухо. Она была не в себе. Я не могла ее винить. Она была близка к смерти.
Я подняла руку к носу, не удивляясь тому, что у меня пошла кровь.
— Она в порядке? — спросил Охранник.
Мужчина поднял голову. Глубокая, зверская метка виднелась в районе его шеи.
— Да, я так думаю. Нужно, чтобы ее осмотрели, — он посмотрел на меня, — то, что ты сделала, было потрясающе. Я ничего подобного раньше не видел.
— Да уж, — пробормотала я, пытаясь насладиться победой от сражения, но слова фурии звучали эхом в моей голове. Она дала мне дополнительный паззл, закончив то, что сказал оракул. Но в этом все равно не было смысла. Кем были «Силы» и как я стану орудием?
Чистокровный повернулся к Доун.
— Все кончено, — успокаивал он ее, — теперь все.
Так и было, но я не собиралась выпускать клинок из рук — на всякий случай. Я все еще видела монстров, которые нападали на меня. Я направилась к сломанным дверям и выглянула. Не было никаких движений, что был хорошим знаком. Но когда фурии вернутся? Через 5 секунд? День, неделю, месяц?
— Александрия.
Я оглянулась.
— Что?
Охранник улыбнулся.
— Ты хорошо справилась. Я видел. Ты, должно быть, единственная за всю историю, кто вступил в бой с фуриями и выжил. И ты сразилась с тремя? Это… это нечто.
Неохотно, я почувствовала тепло. Услышать похвалу в свой адрес от чистокровного Охранника Совета стоило многого, даже если ему приказали убить Гектора. Улыбка появилась у меня на лице.
— Спасибо.
Он положил руку мне на плечо и сжал.
— Я правда сожалею об этом.
Моя улыбка начала исчезать.
— О чем?
— Фурии были правы. Вас не может быть двое. Это рискованно.
Дрожь пробежала по моей спине. Я отступила, но Охранник сжал плечо сильнее, удерживая меня на месте. Он встретил мой дикий взгляд.
— Пожалуйста.
В его глазах не было ни капли сожаления или сомнения.
— Мы должны защитить будущее нашей расы.
А затем он направил клинок мне в грудь.
Глава 27
Он собирается меня убить.
Слова вспыхнули у меня в голове, и я среагировала инстинктивно. На задворках разума, я понимала, что воткнуть в него клинок — это нечто другое, нежели воткнуть клинок в демона или фурию. Клинок потяжелел в моей руке, звук разрываемой кожи и плоти казался просто оглушающим.
Наиболее отличительным было то, что чистокровный Охранник не превратился в облако голубой пыли. Он продолжал стоять, с выражением ужаса на лице. Думаю, он всерьез полагал, что сможет перехитрить меня, и клинок не окажется у него в груди.
Я закричала, выдергивая острый клинок, и он упал. Сначала на колени, а затем лицом на пол. Я подняла голову, сжимая окровавленный клинок дрожащей рукой. Я даже не знала его имени… и убила его.
Чистокровный мужчина, должно быть, пришел в себя. Он в ужасе уставился на меня, открыл рот, но не издал ни звука.
— Я должна была это сделать, — взмолилась я, — он собирался меня убить. Я должна была.
Доун хныкала позади статуи Фемиды. Статуя была повержена во время боя, весы накренились.
В жизни полукровок было много правил. Я бы даже не смогла все перечислить. Но было два правила, которые я прекрасно помнила: никогда не вступать в связь с чистокровным и никогда не убивать чистокровного. Самозащита не имеет значения. Жизнь чистокровки всегда была и будет превыше моей. И то, что я Аполлион, ничего не меняет. Нарушить одно правило уже плохо, но нарушить оба?
Что ж, я была в дерьме.
В зале раздались шаги — единственный звук, который казался громче, чем стук моего сердца. Затем, я распознала, что их двое. Откуда они знали, где я? Конечно, Сет знал — всегда знал — где я.
Первым я увидела Эйдена. Оба, он и Сет, остановились в паре шагов. Я могла только представить, что они увидели — кучи голубой пыли, тела, сломанные двери, и двух, съежившихся у статуи, чистокровных.
Затем они увидели меня, стоящую с окровавленным клинком и мертвым Охранником Совета, лежащим у моих ног.
— Алекс, с тобой все нормально? — Эйден пересек комнату, — Алекс?
Он обошел Охранника и встал передо мной. Под его правым глазом был синяк, а левую щеку рассекала длинная царапина. Рубашка была порвана, но на прикрепленном к штанам клинке не было крови.
— Алекс, что случилось? — в его голосе звучало отчаяние, глаза искали мои.
Я моргнула, но все еще видела выражение лица Охранника.
Сет осмотрел беспорядок холодным, почти диким взглядом.
— Алекс. Расскажи, что случилось.