Шрифт:
Все имена и почти все события вымышленные.
Возле окна сидела старушка. Её седые добела волосы были собраны на затылке в гульку. А на макушке ютился потертый от времени гребень. Положив руки на стол, покрытый чистой однотонной клеенкой, она смотрела на улицу. Падал густой снег. Крупный, пушистый, и в темнеющем зимнем воздухе снег казался сказочным. Там, за окном, кипела жизнь. Машины мчались, освещая дорогу фарами. Люди шли по своим делам. Во дворе дети со смехом скатывались с ледяной
Там, за тонкой стеклянной преградой кипела жизнь.
Сегодня Новый год. Самый волнующий, самый радостный, самый загадочный праздник. Сначала нужно побегать по магазинам, приобрести подарки для родных, близких. Увидеть их радостные улыбки от вручения подарков. И лишь в эту ночь тысячи молчаливых желаний под бой курантов взметнутся ввысь. Но вот исполниться смогут не все.
Но это по ту сторону окна. А на этой стороне стояла тишина, прерываемая лишь тиканьем висевших на стене старых часов. Они отсчитывали время по – своему: тик – так – секунда. Тик – так – час. Тик – так – год. Тик – так – жизнь.
Старушка медленно перевела взгляд на стену, где висели часы. Затем посмотрела на кнопочный сотовый телефон, лежащий на столе. Она некоторое время смотрела на него, перевела взгляд на улицу, снова на телефон. И, наконец, решилась. Еще секунда, и пальцы прикоснутся к чёрному корпусу телефона. Но рука дрогнула и замерла на месте. Потом и вовсе, медленно опустилась на стол.
Не решилась! Какие – то мысли удерживали от звонка.
Тихий вздох. И снова взгляд за окно, на чужую жизнь.
Сверху раздалась громкая музыка. Сегодня будет шумно.
Старушка, одним движением руки пригладила и так гладкие волосы. Опираясь о поверхность стола ладонями, тяжело встала. Зябко повела плечами, запахнув на себе теплую кофту. Мельком окинула комнату: спицы с нитками лежали в кресле, бесшумно работал цветной телевизор, зеркальный шкаф безмолвно стоял у стены, оберегая хрустальную посуду от пыли. Для гостей!!
На стене висел ковер с рисунком. Олень с ветвистыми рогами, смотрел прямо. И казалось, отойди в любой угол комнаты, олень будет следить за тобой взглядом.
Старушка взяла пульт, выключила телевизор, по привычке поправила загнутый угол половика, и выключила свет.
Пройдя на кухню, набрала в чайник воды, поставила его кипятиться на газовую плиту. Села за небольшой обеденный стол, где стояла маленькая тарелка с нарезанной вареной колбасой. На этой же тарелке ютились несколько кусочков сыра, две отварные картофелины в мундире. Рядом, в тарелочке, соленые огурчики, квашеная капуста с полукольцами репчатого лука, политая ароматным подсолнечным маслом. Фарфоровая сахарница с кусочками сахара рафинада, а поверх сахара – лежали конфеты.
Раздался свист закипающего чайника. Старушка встала, выключила газ, достала кружку. С нижней полки взяла пачку чая, привычным движением руки высыпала
Наконец села за стол. Откинула полотенце, накрывавшее небольшую тарелку, на которой, обнаружились куски черного хлеба.
Сидела молча в тишине, прерываемой лишь звуками, доносившимися от соседей.
Старушка убрала блюдце, убедившись, что чай достаточно заварился. Задумчивым взглядом окинула стол, взяла кусочек сахара, откусила маленький кусочек и отхлебнула горячего чая.
Она сидела, погруженная в свои мысли, не обращая внимания на остывающий чай. Затем положила оставшийся кусок рафинада обратно в сахарницу, глотнула едва теплый чай. Накрыла хлеб полотенцем. Встала.
Громкая мелодия, доносившаяся из сотового телефона, заставила старушку вздрогнуть. Увидев знакомый номер, схватила телефон двумя руками.
– Мам – донёсся до боли знакомый голос и лицо старушки озарила улыбка.
Казалось, что и морщинки теперь не казались такими глубокими. И глаза заблестели.
– Да, сынок.
– С наступающим тебя, мам.
– И тебя, сыночек. Как вы там?
– Да нормально. Ты сама как?
– И я хорошо. Да что мне сделается?!
Старушка отвела взгляд в сторону, словно не хотела, чтобы сын прочел ложь в ее словах. Хотя как он мог увидеть?
– Дима, когда приедете?
– Понимаешь, – голос сына немного стих, – Сейчас не получается. Знаю, что обещал. Мы решили здесь отпуск просидеть. Дорого, мам.
– Это уж точно!! Цены такие, что уму непостижимо – старушка на миг закрыла глаза, собираясь с мыслями.
– Так и верно, что здесь зимой делать. Холодно да сыро. Вы летом давайте, тепло. Ягод наедитесь да накупаетесь.
– Знаешь…. – он замялся и не произнес того, чего хотел.
Но старушка поняла. Глаза снова закрылись, отгораживаясь от нахлынувших эмоций. Тихий вдох и:
– Машенька – то как? Учится?
– Учится, мам. Последний курс уже.
– Потом куда? Работать?
– Взрослая она уже, пусть сама решает.
– Это правильно. Пусть решает.
Повисла небольшая пауза. Словно каждый подбирал правильные слова.
– Ты одна новый год встречать будешь?
– Чего это одна – то? С соседкой Антоновной. Как обычно. Её нынче не приехали, вот мы у ней стол накрыли. Ах да. Ей же внук эту, как её, питарду вроде, прислал с посыльными. Вот мы на старости лет с Антоновной и хлопнем питарду енту после двенадцати – она тихо засмеялась.
– А завтра Антоновна потащит меня на выставку какую – то. Ругаю уж её, я же на выставках и не была ни разу. Ты же знаешь, какая она неугомонная. Так она на своем стоит – может помирать скоро, так что ж мы некультурные что ли в гроб ляжем. Во дурёха, да?