Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов
Шрифт:
О росте армянского населения Москвы свидетельствует и появление армянских храмов. Армения была первой страной, которая признала христианство официальной религией, — это произошло в 301 г. Ее название — Армянская апостольская церковь, но в России ее часто называют Армяно-грегорианской по имени первого ее главы святого Григория Партева.
Первой в Москве была построена армянская церковь в центре Москвы, в Китай-городе, на месте теперешнего дома № 14 по Новой площади, на участке, которым владел армянин Богдан Христофорович Шабалов. Он в 1740 г. подал прошение о дозволении «построить в Москве собственным нашим иждивением небольшую каменную церковь на купленный моей Богдана Христофорова земле между Ильинской и Николаевской улиц; от чего не только в Армянском купечестве не малое умножение будет, но и в интересах Вашего Императорского Величества великая польза и прибыль от того купечества быть может».
Армянская
Позволение дали, хотя русские церковные власти проявляли жесткую нетерпимость ко всему не «истинно православному», и еще в XIV в. митрополит Киприан наставлял мракобесов: «Арменьская же ересь гнуснейши паче всех ересей… такжде ниже дружбы имети с ними никаковой же… ни кумовьства не братьства», хотя отличия в практике религиозных отправлений были, как и в других христианских деноминациях, не очень значительны.
Церковь, однако, уже построили, но православное духовенство, нетерпимое не только к другим религиям, но даже и к несколько отличающимся от православия христианским верованиям, добилось запрещения ар мянам-«досадителям» отправления служб и сноса церкви: «В Москве в Китае городе между св. церквами и монастырями на Ильинской и Никольской улице в палатах отправлялась по-армянски церковная служба и прочие таинства… крестили и иных законов прельщали и своим миром помазывали; и близ тех палат с Высочайшего разрешения соорудили на подобие православно-восточных церквей вновь свою церковь, которая с немалым украшением церковным пришла во окончание и крест поставлен, и в тое церковь приходят из народа немалое число…». Власти прислушались к мракобесам, и 16 января 1742 г. было «Высочайше повелено армянские церкви… все упразднить и вновь не строить». Только через 30 лет по челобитной ювелира Ивана Лазарева в 1770 г. Екатерина II дозволила выстроить армянские церкви в Санкт-Петербурге и Москве, «на таком основании, как и Католические церкви состоят». В 1771–1780 гг. великолепное здание армянской церкви возвел архитектор Ю. М. Фельтен в Петербурге на Невском проспекте, а в Москве армянская Воздвиженская церковь «иждивением дворянина Христофора Лазаревича Лазарева» была построена, по одним сведениям, в 1779 г., а по другим — в 1781 г. Авторство ее проекта приписывается также Фельтену, но среди его чертежей этой церкви нет. При обновлении церкви в 1829 г. ее украсил своими скульптурами И. П. Витали.
Считалось, что армянские церкви — они в официальных документах даже назывались не «церквами», а «кирками», как и лютеранские, — не могут использовать колокольный звон. Только в 1866 г. было позволено выстроить колокольню по проекту петербургского архитектора В. И. Собольщикова. В 1938 г. здесь все сломали и выстроили уродливое типовое здание школы.
С левой стороны от этого участка по всей линии Армянского переулка до перекрестка со Сверчковым располагаются основательные здания, выстроенные здесь в конце XIX — начале XX в. на бывшей обширной усадьбе (длина ее границы по переулку более 150 метров) известного государственного деятеля царствования Алексея Михайловича Артамона Сергеевича Матвеева.
Артамон Сергеевич Матвеев
Удивительным человеком был Артамон Сергеевич Матвеев. Все его выделяло из ряда царских придворных, это был, как писал историк Ключевский, «первый москвич, открывший в своем по-европейски убранном доме нечто вроде журфиксов, собраний с целью поговорить, обменяться мыслями и новостями, с участием хозяйки и без попоек, устроитель придворного театра». Он происходил из незнатного рода и выдвинулся только благодаря своим способностям, уму, талантам, настойчивости. В 16 лет он уже при царском дворе, находился при Алексее Михайловиче, с которым у него установились дружеские отношения, пожалован стольником, потом думным дворянином, ближним боярином.
Матвеев отличался и в военном деле, и в гражданском, и в посольском. В разное время он руководил важнейшими приказами: Малороссийским, Аптекарским, Стрелецким, Посольским и другими, и многие документы подписывались: «По указу великого государя и по приказу боярина Артамона Сергеевича Матвеева». Царь Алексей Михайлович был весьма близок с боярином: известно его письмо, в котором он обращался к нему «друг мой Сергеевич!» и писал: «Приезжай к нам скорее: дети мои и я без тебя осиротели; за ними присмотреть некому, а мне посоветовать без тебя не с кем». Н. И. Новиков, издавший письма царя, сообщал, что таких писем много находится в доме, принадлежавшем Матвееву. «Но где же эти бумаги, эти драгоценные письма? — продолжал
Артамон Матвеев был образованнейшим человеком своего времени, придававшим большое значение становлению медицины, собравшим обширную библиотеку, написавшим несколько исторических трудов.
Каменные палаты в окружении хозяйственных построек занимали крайнюю южную часть усадьбы (часть их находилась там, где теперь проходит Сверчков переулок), а на всей остальной площади находился обширный сад. У Матвеева была и домовая Троицкая церковь, называвшаяся «на Поварне», она находилась поблизости от усадебной кухни; иногда ее называли «на Пивоварнях» или «в Пивоваренной». Церковь стояла в саду, на подклете, украшена одной главой и находилась недалеко от главного дома, примерно в пяти саженях, к ней от дома вел каменный переход на арках. По словам очевидцев, церковь была «украшена редкостной живописью». О ее внешнем виде до некоторой степени можно судить по Спасской церкви на окраине Москвы (Рябиновая улица, 18). В 1673 г. Матвеев приобрел у Федора и Петра Пушкиных село Манухино под Москвой и через три года построил там замечательную каменную церковь Спаса, по которой село стало называться Спасским-Манухином. Можно предположить, что ее автором был зодчий Иван Кузнечик, строивший и Никольскую «в Столпах» церковь напротив матвеевской усадьбы, и усадебную церковь Троицы.
В 1722 г. Троицкая «на Поварне» церковь значится в списке запечатанных по указу Петра I, в 1737 г. числилась при доме князя Василия Ивановича Мещерского. Со временем она все больше и больше ветшала: «большая трещина в алтаре, многие окна заложены кирпичом», и уже в 1776 г. митрополит Платон распорядился об упразднении ее, но владелец дома — тогда им был князь Петр Мещерский — не согласился с этим приговором, так что службы в ней продолжались до 1785 г. Церковь была на содержании владельца дома: так, например, ежегодная руга (ругой называлось содержание церковного причта) священнику состояла из денег 8 руб лей, муки ржаной 8 четвертей (русская мера сыпучих тел четверть — это почти 200 литров), крупы овсяной 3,5 четверти, солода 1 четверть, муки пшеничной 1 четверть, мяса 3 пуда, баранов 6, масла коровьего полпуда, конопляного полведра, выдавалась шуба баранья на два года, соли пуд, а для жительства предоставлялась горница с сенями. В 1785 г. вдова князя Сергея, брата Петра Мещерского, сама попросила разрешения ветхую церковь разобрать, а утварь передать в село Лотошино, где у Мещерских было большое имение.
Гробница Артамона Сергеевича Матвеева
С именем Матвеева связаны и первые в России театральные постановки: в доме был домашний театр, на сцене которого выступали его дворовые люди и иностранцы, и он устраивал представления для царя Алексея Михайловича в Кремле и в Преображенском.
Дом Матвеева также выделялся из многих других в городе, что отмечали иностранные путешественники. Так, по словам Якова Рейтенфельса, из всех боярских домов Москвы «пальма первенства вполне заслуженно принадлежит изящнейшему дворцу боярина Артамона Сергеевича». Бернгард Таннер, бывший в Москве в 1678 г., пишет, что в Москве «много также каменных и деревянных хором, принадлежащих боярам и иноземцам, и садов. Лучше всех других красивые хоромы Артемона Сергеевича». Иоанн Арнольд Брандт рассказывает, что когда они были со своим послом в доме окольничьего Артемона, то посол прошел между длинным рядом поставленных в знак почета слуг двумя покоями в кабинет к Артемону, обитый внутри материей, со сводчатым потолком, как в капелле. «Там мы оставили посла с окольничим наедине… Мы в это время были во втором ближайшем покое с деревянным полом из квадратных половиц; посередине висела сделанная из оленьих рогов люстра, а кругом были разные попугаи и иные прекрасные птицы в нарочно для них сделанных клетках; была также прекрасная, большая кафельная печь и разные образа с поставленными восковыми свечами, большое зеркало и длинный, широкий, испещренный разными историями и художественно сделанный стол».
В XIX в. опубликовали опись имущества, находившегося в матвеевском доме, в которой перечислены множество «шафов» (шкафов), богато украшенных, других предметов мебели, серебряной посуды и прочего. В доме была и картинная галерея, которую также описали дьяки: они особо отметили портреты, в числе которых были «персоны королей Польских Михаила да Яна», пять полотен, «а на них персоны немецкие поясные», тут же была и некая «персона молодая в шляпе с перьи, стоящая», не упустили они и «персону боярина Ильи Даниловича Милославского» (того самого, который ненавидел Матвеева), а также портреты самого Матвеева и его детей: «Да в четырех станках полотна, а на них написано: Артемон в служилом платье, стоячей. На другом полотне он же в служилом платье поясной. На двух полотнах дети его, Иван да Андрей стоячие».