Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов
Шрифт:
По Большой Дмитровке стоял усадебный дом (№ 17), который сдавался Купеческому клубу. В нем до переезда в собственное здание на Малой Дмитровке находился Купеческий клуб, образованный в 1804 г. и пере ехавший сюда в 1839 г. Клуб был очень популярен, в нем принимали известных гостей города: в 1843 г. здесь выступал Ф. Лист. Рассказ о нем написал московский бытописатель В. А. Гиляровский: «Во время сезона улица по обеим сторонам всю ночь напролет была уставлена экипажами. Вправо от подъезда, до Глинищевского переулка, стояли собственные купеческие запряжки, ожидавшие, нередко до утра, засидевшихся в клубе хозяев. Влево, до Козицкого переулка, размещались сперва лихачи, и за ними гремели бубенцами парные с отлетом „голубчики” в своих окованных жестью трехместных
Купеческий клуб, как и многие другие, существовал в основном за счет карточной игры, которая затягивалась далеко за полночь, а обеды в клубе славились по всей Москве: «Стерляжья уха; двухаршинные осетры; белуга в рассоле; „банкетная телятина”; белая, как сливки, индюшка, обкормленная грецкими орехами; „пополамные расстегаи” из стерляди и налимьих печенок; поросенок с хреном; поросенок с кашей. Поросята на „вторничные” обеды в Купеческом клубе покупались за огромную цену у Тестова, такие же, какие он подавал в своем знаменитом трактире. Он откармливал их сам на своей даче, в особых кормушках, в которых ноги поросенка перегораживались решеткой: „чтобы он с жирку не сбрыкнул!” — объяснял Иван Яковлевич. Каплуны и пулярки шли из Ростова Ярославского, а телятина „банкетная” от Троицы, где телят отпаивали цельным молоком.
Все это подавалось на „вторничных” обедах, многолюдных и шумных, в огромном количестве.
Кроме вин, которых истреблялось море, особенно шампанского, Купеческий клуб славился один на всю Москву квасами и фруктовыми водами, секрет приготовления которых знал только один многолетний эконом клуба — Николай Агафоныч…
На обедах играл оркестр Степана Рябова, а пели хоры — то цыганский, то венгерский, чаще же русский от „Яра”».
Уже после переезда Купеческого клуба на Малую Дмитровку в доме на Большой Дмитровке обосновался театр-варьете мулата Томаса из сада «Эрмитаж», который, как было сказано в одном из газетных обзоров городских развлечений, «достиг верхов безобразия». В журнале «Ресторанная жизнь» в 1913 г. помещалось такое объявление о нем: «Уютный зал t^et-`a-t^et, salon caf'e Harem; первый раз в России Индейский оркестр, во главе танцовщица принцесса Чуха-Муха».
В советское время давались опереточные представления, там же был и «концертный зал имени Моцарта».
В 1926 г. удалось получить это помещение для оперной студии К. С. Станиславского, которая была образована еще в 1918 г. при Большом театре для того, «чтобы выработать актера, могущего не только петь, но и играть».
Некоторые постановки студии вызывали весьма резкую критику со стороны коммунистов от искусства. Так, мелодичный «Вертер» был снят с репертуара, несмотря на успех у зрителей: рецензия в «Красной газете» вышла под названием «Кому и зачем мог понадобиться „Вертер”, этот музыкальный ублюдок?».
Но, несмотря на это, власти неизменно поддерживали и оперную студию Станиславского (именно студийная постановка «Евгения Онегина» была представлена для дипломатических миссий в помещении английского посольства на Поварской), и музыкальную, организованную в Художественном театре Немировичем-Данченко, и в июле 1926 г. обоим предоставили помещение Дмитровского театра.
В 1941 г. вышло «Постановление Правительства о слиянии Музыкального театра имени Вл. И. Немировича-Данченко и Оперного театра имени К. С. Станиславского». Театр получает новое название — Московский государственный музыкальный театр имени народных артистов СССР К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, которое со странноватым добавлением «академический» считается самым длинным названием театра в мире.
В 2000–2006 гг. театр подвергся реконструкции, и к нему были пристроены новые обширные помещения (архитектор А. В. Боков и др.), верхние части которых своими мрачными фасадами, похожими на казематы, выходят в основном в Козицкий переулок.
В самом конце XIX в. все бывшее салтыковское владение перешло к товариществу «Алексея Бахрушина Сыновья».
Часть усадьбы была застроена в 1904 г. большим комплексом жилых домов по проекту архитектора К. К. Гиппиуса. В одном из этих домов, фасад
Козицкий переулок — это первый московский адрес поэта А. Т. Твардовского. Приехав в Москву в 1928 г., он остановился у друга в студенческом общежитии, которое помещалось в доме № 5, но вскоре нашел себе квартиру напротив, в доме № 2 (строение 7).
Глава II
Столешники
Между Большой Дмитровкой и Петровкой
Четыре переулка в этом районе города ограничиваются большими и оживленными магистралями — Большой Дмитровкой и Петровкой, старинной московской улицей, шедшей от городского торга у стен Китай-города к Высоко-Петровскому монастырю.
Самый короткий из всех переулков — Копьевский, бывший Спасский, переименованный в 1922 г. по церкви Спаса, «что в Копье», 1636 г., имевшей редкую для московских посадских церквей шатровую форму. Название ее объясняли тем, что тут, недалеко от Кузнецкого моста, жили мастера-копейщики, изготовлявшие копья, хотя никаких доказательств этому не найдено. Время ее возникновения неизвестно, но по документам она уже существовала в 1621 г. В 1812 г. храм ограбили французские оккупанты, но он уцелел, однако церковное начальство решило его закрыть и снести — приход был совсем уж маленьким, только три дома числилось в нем. В июне 1817 г. ее разобрали, а строительные материалы передали в Чудов монастырь для ремонта, а участок ее отвели под проезд при планировке Театральной площади. Переулок соединяет Большую Дмитровку и Петровку, но фактически оканчивается, выходя на Театральную площадь. Перед большевистским переворотом часть его, шедшая по площади и позади Большого театра, называлась Щепкинским проездом.
В маленький переулок выходят всего несколько зданий, два из которых стоят на двух углах с Большой Дмитровкой. На левом углу — под № 1/6 здание Театра оперетты.
В начале XVIII в. весь квартал (до улицы Кузнецкий Мост) занимала немалая усадьба Ладыженских, старинного рода, давшего многих служилых людей, а в середине века она принадлежала князьям Прозоровским, производившим себя от князей Ярославских. У них в усадьбе стояли обширные каменные палаты, которые, значительно перестроенные, еще видны, если войти на улицу Кузнецкий Мост и обернуться сразу же направо: они стоят в глубине небольшой площадки (№ 2). Это одно из немногих в Москве мест, связанных с А. В. Суворовым. В семье отставного генерала князя Ивана Андреевича росла дочь Варвара на выданье. Отец Суворова настоял на том, чтобы сын сделал предложение: помолвка состоялась 18 декабря 1773 г., а 16 января 1774 г. состоялась свадьба. Жизнь четы Суворовых не сложилась, они то сходились, то расходились, но последние годы жизни провели отдельно друг от друга.
В начале XIX в. усадьба перешла к князю Дмитрию Щербатову, сын которого Иван оказался замешанным в возмущении Семеновского гвардейского полка, он был знаком со многими декабристами, за сестрой его Натальей ухаживали Якушкин и Шаховской, в этом доме часто бывал его родственник Чаадаев. Судьба Натальи Дмитриевны Шаховской была не менее трагична. Совместная жизнь ее с Федором Шаховским была недолгой. После 14 декабря 1825 г. он просил отправить его в Петербург, как писал позже «желая ускорить оправдание мое перед лицом государя императора». Уехал в Петербург, оставил беременную жену и шестилетнего сына, не предполагая, что обратно уже не вернется.