Чистый кайф
Шрифт:
Свое погоняло Купэ он получил за компактные габариты, спортивный вид и добродушный настрой по жизни. Вадик умел располагать к себе.
Финансовый диспут был прерван огромным армянином, который, тяжело отдуваясь, поднимался по лестнице и уже с площадки нижнего этажа стал приглядываться к Банкоку. На нас он тоже поглядывал, но Банкок его интересовал конкретно.
– Палево, – шепнул Вадик. – Сперва его отоварит, потом и всех нас.
– Валим, – так же шепотом ответил я.
Однако свалить мы не успели. Армянин остановился посреди лестничного пролета
– Эй, – сказал он, глядя на нашего «охранника». – Ты ведь Банкок?
И Банкок не стал отпираться. Он привык вывозить за базар.
– А шо за тема к Банкоку? – с некоторой даже дерзостью поинтересовался он.
– Тема такая, шо надо договориться.
Армяне в Ростове, хоть и говорят многие с армянским акцентом, «хэкать» и «шокать» стараются наподобие коренных ростовчан. Лютый замес. Этот не был исключением.
– С мамой своей договоришься, – продолжал буровить Банкок. – А мне сейчас некогда. Я на работе.
– Эй, ты погоди, – настаивал армянин. – Возьми перерыв. Мне с тобой дело обсудить надо. Вот тебе.
Он протянул Банкоку десять баксов.
– Теперь у тебя оплаченный перерыв.
Банкок взял десятку и уставился на армянина.
– Подымемся в квартиру ко мне, – предложил тот. – Один в один потолкуем.
– Один в один ты со своим поцом потолкуешь, – отрезал Банкок. – И то, если он у тебя разговорчивый.
– Ну, не хочешь в квартиру – давай во двор спустимся, – развел руками армянин.
Ему явно не хотелось общаться при нас. А нам-то как раз хотелось. Майка от любопытства спрыгнула с подоконника и, перегнувшись, уже повисла на перилах, чтобы ничего не пропустить.
Банкок молча смотрел на армянина.
– Ну хорошо, – наконец уступил тот. – Здесь так здесь… Ты ведь знаешь моего сына?
– Нет.
– Сева Амбарцумян зовут.
– Нет.
Армянин вздохнул и слегка закатил большие глаза, как бы соглашаясь и на это.
– Вы его называете Хаттаб.
– А-а, Хаттаб… Знаю. Поцеватый такой. – Банкок даже не думал считаться с отцовскими чувствами собеседника.
– Слушай, он не виноват, что не может за себя постоять! – возмутился армянин. – Ему всего двенадцать. Он просто хороший мальчик. Музыку любит.
– Мы все музыку любим, – спокойно ответил Бан-кок. – Ты шо хотел? Говори свою тему, а то у меня перерыв заканчивается.
Армянин кивнул и вытер блестевший на лбу пот.
– Короче, у меня к тебе вопрос – сколько примерно ты сшибаешь с моего сына за неделю?
Банкок пожал плечами:
– Ну, я не знаю… Их таких много на райончике. Это надо на всех терпил поделить.
– Ну, хотя бы приблизительно.
– Баксов десять… А шо такое?
– Я предлагаю устроить все по-другому.
– Это как?
– Ты получаешь от меня напрямую двадцатку в неделю. Твердая ставка! – Он поднял свой толстый армянский палец как восклицательный знак. – И за эту оплату крышуешь моего сына.
Банкок впервые за весь разговор слегка растерялся и даже обернулся на нас. Подобные предложения
– Крышую… то есть как?.. Типа, по-настоящему?
– Вот именно! Как настоящий взрослый бандит. А я тебе за это отстегиваю. Каждую пятницу. Только чтобы все чинно – никто на районе его больше не трогает. Ходит, где хочет. Денег при себе носит, сколько ему надо. Дополнительная плата с него никем не взимается. Если кто другой решит его прессануть – ты за него вписываешься. Хорошо? Как думаешь – договоримся?
Банкок вопросительно посмотрел на Жору, признавая его первенство в тонких материях, и тот уверенно кивнул.
– Забились, дорогой, – Банкок протянул руку счастливому отцу Хаттаба, и тот с готовностью ее пожал. – Считай, есть у твоего пацана крыша. Аванс можно сразу за две недели вперед?
Пересчитав связанные со счастливым подъездом доходы, Жора сообщил нам, что с учетом армянской мзды общий срок сбора необходимой суммы сокращается.
– Теперь это двести тринадцать лет.
– Э, погоди, – вмешался Банкок. – Мне вообще-то самому бабки нужны. Я видик хочу купить. Коллекцию Брюса Ли почти всю собрал, а смотреть не на чем. Ты же сам ноешь про то, что я тебя запарил приходить со своими кассетами.
– Это да, – согласился Жора. – После тебя нужно долго проветривать.
– Носки всегда постираны.
– Спорное утверждение.
– Кажись, в ебальничек захотел?
Жора хитро улыбнулся и принял неизбежное:
– Ну, значит, опять двести четырнадцать. Хотя, подожди-ка…
Он уставился на свои вычисления над филенкой, а потом начал царапать что-то поверх них. Тем временем желающих двинуться вполне доступной по цене качественной ростовской известкой становилось все больше.
В маркетинге Жора знал толк. Шепнув о нашем форпосте нужным пацанам, он обеспечил устойчивый приток клиентуры. Оставалось только понять, когда надо будет свернуться, чтобы не огрести люлей. В принципе, этот момент уже приближался. Пока Жора считал заново, Майка успела сходить наверх два раза.
– Все-таки я ошибся, – отлип, наконец, Жора от стены. – Запятую не там поставил. Поэтому в итоге получилось так много.
– А сколько должно быть в натуре? – спросил Банкок.
– Две целых четырнадцать сотых года.
Банкок на пару сек завис. Моргнув несколько раз, он спросил:
– А четырнадцать сотых года – это сколько?
– В любом случае долго, – махнул испачканной в известке рукой Жора. – Толяну надо быстрее.
– Точняк, – снова согласился я.
Тем более, дурь уже кончилась, и надо было предпринимать что-то еще.
Но тут нас накрыли менты. Входя в подъезд, они, видимо, придержали дверь, и привычного хлопка снизу не долетело. К тому же Банкок отвлекся на Жорину бухгалтерию и позабыл о своих прямых обязанностях – стоять на стрёме. Короче, примерно через минуту после Жориного озарения нас уже приемисто шмонала пара недружелюбных сотрудников. По ходу, Жора все-таки перестарался с маркетингом. Кто-то из его пиар-агентов про нас настучал.