Чистый лист
Шрифт:
Она поймала себя на том, что думает о Дуге. Своем первом настоящем парне. Отцу она про Дуга ничего не говорила. Нет, он, конечно, знал, что они много общаются, но об их связи она молчала. Ну и, разумеется, она не говорила ни слова о том, что происходит между нею и ее отцом, ни Дугу, ни кому-нибудь другому.
Эти две связи протекали как будто бы в разных мирах. Но теперь, когда обе они оборвались, она обнаружила между ними нечто общее. Семья Дуга переехала в Огайо, некоторое время они переписывались, но вскоре переписка заглохла. А отец больше не хочет заниматься
Скоро случится что-то плохое. Она это просто знала.
Через несколько дней она после школы зашла к своей школьной подружке Розмари. Розмари жила всего в нескольких кварталах, на Ковинтон-стрит, у нее было трое братьев и две сестры, и всех, кто оказывался у них в гостях в обеденное время, усаживали обедать.
Она с благодарностью приняла приглашение. Можно было бы пойти домой, но домой идти ей не хотелось. И после обеда тоже.
— Слушай, нельзя ли у вас переночевать? — спросила она у Розмари. — А то родители в последнее время ведут себя как-то странно.
— Погоди, я спрошу у мамы!
Надо было позвонить домой, спросить разрешения остаться.
— Никто трубку не берет, — сказала она. — Может, ушли куда-нибудь? Ну, если нельзя остаться, я пойду домой.
— Нет-нет, оставайся! — сказала мать Розмари. — Позвонишь еще раз, перед сном, ну а если и тогда никто не ответит, значит, их просто нету дома и они тебя не хватятся, верно?
У Розмари в комнате стояло две кровати, она легла на свою и сразу заснула. Кит, лежавшая в нескольких футах от нее, подумала, что, наверное, сейчас войдет отец Розмари и ляжет с ней в кровать, но, разумеется, ничего такого не случилось, и она сама не заметила, как заснула.
На следующее утро она ушла к себе домой и сразу же позвонила домой к Розмари. Она была в истерике. Мать Розмари успокоила девочку, и она наконец сумела позвонить по 911 и сообщить о смерти своих родителей. Мать Розмари пришла, чтобы побыть с ней, вскоре подъехала полиция, и происшедшее сделалось очевидным. Ее отец убил ее мать, а потом застрелился сам.
— Ты предчувствовала, что что-то не так! — говорила ей мать Розмари. — Вот почему ты сразу согласилась остаться обедать, а потом попросилась переночевать.
— Они поссорились, — рыдала она, — но дело не только в этом! Это была не обычная ссора! Господи, это все из-за меня, да? Я должна была что-нибудь сделать! Удержать их, как-нибудь уговорить…
Все убеждали ее, что эго глупости.
Покинув новенькую квартирку Лукаса на верхнем этаже, она вернулась в свою собственную, более старую и менее впечатляющую съемную квартиру, заварила себе кофейку и уселась за кухонный стол с ноутом и бумагой. Она записала цифры от 5 до 1,
в убывающем порядке, и после каждой цифры вписала имя — то, которое ей было известно. Иногда она добавляла к имени пояснения. Список начинался с 5, и верхний пункт выглядел так:
«Назвался Сидом. Рыхлое, бледное лицо, щель между передними резцами. Познакомились в Филадельфии, в баре на Рейс-стрит (?), были у него в отеле, названия не помню. Когда я проснулась, его уже не было».
Хм.
Последний пункт списка был куда более простым и внятным. «Дуглас Праттер. Последний известный адрес — Боулинг-Грин. Адвокат? Поискать в Гугле?»
Она включила ноутбук…
Их номер в мотеле «Отпуск» на Детройт-авеню был на третьем этаже, окнами во двор. Когда они задернули шторы и заперли дверь, торопливо сбросили одежду и расшвыряли простыни, ей целых несколько минут казалось, будто ей снова пятнадцать лет и она трахается со своим первым парнем. Знакомая сладость поцелуев, знакомая настойчивость его пылких ласк…
Но иллюзия быстро развеялась. Дальше был просто секс, в котором оба были достаточно опытны и искусны. На этот раз он лег на нее сверху (он никогда не делал этого, когда они были подростками), и первое, что пришло ей в голову — что он превратился в ее отца, потому что отец все время так делал.
Потом, после того как они довольно долго лежали рядом и молчали, он сказал:
— Ты себе просто представить не можешь, сколько раз я представлял себе это.
— Что, как мы снова занимаемся сексом?
— Ну да, но не только. Как сложилась бы жизнь, если бы мы никуда не переехали. Что было бы с нами, если бы у нас была возможность предоставить событиям идти нормальным путем.
— Да то же самое, что и с большинством школьных романов. Побыли бы немного вместе, а потом разошлись бы и отправились бы каждый своей дорогой.
— Может быть.
— А может быть, я бы залетела, ты бы женился на мне и сейчас мы бы уже развелись.
— Может быть.
— Или до сих пор жили бы вместе, до смерти надоели бы друг другу, и ты бы сейчас трахался в мотеле с кем-нибудь другим.
— Господи, ну откуда в тебе столько цинизма?
— Ну да, ты прав, что-то я не с той ноги нынче встала. Как тебе такой вариант: если бы твой папа не увез вас в Боулинг-Грин, мы с тобой остались бы вместе, наши чувства друг и к другу из подростковой влюбленности переросли бы в глубокую, зрелую любовь, как это было задумано изначально. Ты уехал бы в колледж, и я, закончив школу, поступила бы в тот же колледж к тому времени, как ты закончил юридический факультет, я защитила бы диплом, и, когда ты занялся практикой, я стала бы твоей секретаршей или офис-менеджером. К тому времени мы бы уже поженились и у нас был бы ребенок и второй на подходе, наша любовь друг к другу оставалась бы неизменной и все такой же страстной!
Она взглянула на него невинно распахнутыми глазами.
— Ну что, так лучше?
Выражение его лица было непонятным. Он явно собирался что-то сказать, но тут она повернулась к нему, провела рукой по его боку, и перспектива дальнейшего развития супружеской измены вытеснила то, о чем он думал. «Что бы это ни было, — подумала она, — секс для него важнее!»
— Ну, мне, наверное, пора, — сказал он, встал с постели и принялся рыться в шмотках, сброшенных на стул.
— Ду-уг! А ты в душ сначала сходить не хочешь?