Чистый, неразбодяженный гламур
Шрифт:
— Мила, звоните ей на мобильный каждые пятнадцать минут, домой можно не набирать. Вряд ли она там появится раньше, чем включит мобильный, верно?
Мила с готовностью затрясла кудряшками.
— А если до прибытия арт-директора Лейла не найдется, то начнем совещание в узком кругу… Да, и сообщите мне, кто во сколько прибудет.
Мила снова тряхнула шевелюрой и отступила в сторону, освобождая мне путь к трону царицы Клеопатры местного разлива.
В моем кабинете можно спокойно играть в большой теннис, а при желании — и в баскетбол. Предыдущая, она же первая, главная редактрисса воспринимала свою должность как Олимп, Эверест и Джомолунгму одновременно. И сделала себе рабочее место по своим представлениям о том, как обитают небожители,
Когда я въехала в эту обитель модных богов, то первым делом отправила ковер в чистку, а затем сплавила его в рекламный отдел — пусть пускают пыль в глаза рекламодателям. Туда же отправила портьеры и обрамленные обложки. Все остальное оставила без перемен, только попросила более практичный коврик в «мягкую» зону и розовые портьеры — черноволосой женщине в моем возрасте нужно заботиться о правильном освещении, да и менее маркие они. Но на Гнуса моя экономия произвела впечатление! Хотя расположились мы роскошно — в отреставрированном особнячке в самом центре Москвы с высокими лепными потолками, белыми двустворчатыми дверями, натертым паркетным полом.
Слава Провидению, что Мобильный Гнус — сноб. Он не захотел вслед за другими глянцевыми издательствами уезжать в бывшие заводские помещения, куда-то на рабочие окраины. Аренда там конечно ниже, а помещения — больше, но Гнус вырос на рабочих окраинах Осло, и поэтому для него важно обитать в историческом центре в солидном особняке прошлых веков, памятнике какой-нибудь там архитектуры. Хотя с другой стороны, аренда влетает в копеечку, для чего и нужны нефтяные и алюминиевые принцессы. А если взглянуть с третьей стороны, помещение у нас небольшое и штат редакции особо не увеличишь, так что количество претенденток на мое место невелико.
Также Гнус равнодушен к скандинавскому и прочему протестантскому минимализму, поэтому привечает антикварную мебель и правильную подделку под нее. У нас даже секретарь редакции сидит за массивным столом в стиле чиппендейл. Кстати, это производит неизгладимое впечатление на луноликих пап и мам, которые недавно с гор спустились. И на Гнуса они смотрят снизу вверх, принимая его за норвежского аристократа, что только благотворно сказывается на его инвестициях. Так что Гнус со всех сторон молодец!
Мила проскользнула в дверь, тенью прокралась по кабинету и поставила передо мною первую чашку кофе. Я всегда на нервах, да еще вздрючиваю себя огромным количеством кофеина. Цвету лица это не способствует, зато помогает работоспособности и карьере, что, в свою очередь, благотворно сказывается на зарплате. А за мою зарплату можно купить любой цвет лица.
Кофе сегодня понадобилось много. Мои соратники вползали в редакцию с побледневшими лицами и хриплыми голосами. У кофемашины образовался затор, сходный с утренней «пробкой» на Тверской. Модные специалисты приникали к живительному источнику, в голове на секунду прояснялось, и тут все вспоминали, по чьей милости вынуждены были мчаться на работу. Свистящим шепотом проклинали Мобильного Гнуса за то, что не предупредил о встрече в верхах, «а вчера пил за одним столом, сссскотина!» И меня — за то, что не могла своими силами подготовиться к встрече с этим поцом норвежским. Но сие было лишь сотрясание воздуха. Старейшие из сотрудников — арт-директор и редактор отдела моды — отлично помнили эпоху предыдущего главного редактора, при которой сотрудников могли обзвонить в восемь утра и известить: «К одиннадцати ноль-ноль чтобы все были у нее на планерке в Раздорах». А когда редакция,
Мила проявилась в дверях:
— Елизавета Генриховна, арт-директор только что вошел. Все в сборе. Кроме Лейлы.
Я демонстративно взглянула на запястье:
— Одиннадцать пятьдесят шесть, неужели ее мобильный до сих пор отключен?!
Мила затрясла кудрями, подтверждая.
— Хорошо. Приглашайте всех в кабинет, и обеспечьте страждущих кофеином. Лейле звоните каждые полчаса, как дозвонитесь, известите ее, что она пропустила совещание, но мы, тем не менее, с нетерпением ждем ее появления.
Мила испарилась, и вскоре материализовались избранные сотрудники редакции. Мрачно поприветствовав меня, они упали на стулья и дружно припали к чашкам с кофе. Я любезно дала коллегам пару минут, чтобы прийти в себя, затем встала, четко отстучала каблуками шесть шагов ко главе стола, села и сразу же поставила всех раком:
— Господа, рабочий день в этой редакции начинается в одиннадцать ноль-ноль. Никто из вас не появился на рабочем месте раньше одиннадцати двадцати пяти. Объяснитесь.
Над столом повисла мертвая тишина. Наконец, Карина, редактор отдела красоты и одна из сучонок Мобильного Гнуса, открыла свой мерзкий рот:
— Елизавета Генриховна, вчера был день рождения Лейлы, и мы разошлись только в три ночи…
— Я тоже была на этом мероприятии, как вы помните, — перебила я ее, опуская, что удалилась задолго до полуночи, — но, тем не менее, вошла в редакцию в десять тридцать.
Тишина стала ощущаемой. Все сосредоточенно разглядывали полировку стола, лишь Тамара, ответственный секретарь, высоко приподняла подведенные брови и изогнула губы в усмешке. В редакцию она попала благодаря внешности и имени грузинской царицы, при этом была чистокровной хохлушкой. Но свой пост занимает исключительно за счет профессионализма. Впрочем, ее специализация исключает участие в скачках на гран-при, поэтому она держится в стороне «от интриг этих чернушек» (прямая цитата), зато многое видит, включая мое противоборство с Лейлой. Тамаре повод для сегодняшней нежданной-негаданной встречи объяснять было не надо. Интересно было только, каким способом я окуну Лейлу в грязь. Терпение, дорогая, ты все узнаешь.
— Господа, нас здесь семь человек. В редакции работают еще восемь, не считая секретаря и моего ассистента. В рекламном отделе — шестеро. В пиаре — трое. У Магнуса Харальдовича отдельный штат. Этажом ниже сидят еще две редакции. Есть еще охрана, водители, внештатные корреспонденты. И у всех есть дни рождения. И почти каждый их празднует.
Я обвела взглядом собрание. Дальнейшее даже эти похмельные мозги могли предугадать, поэтому уже вжали головы в плечи:
— И если мы после каждого дня рождения будем появляться на рабочем месте к обеду или вообще не появляться, то небольшие арифметические вычисления позволяют предположить, что редакция практически никогда не будет готова к работе. Магнусу Харальдовичу нужно закрывать лавочку, иначе он разорится.
Я еще раз обвела взглядом присутствующих. Ну что же, не сказать, чтобы им было стыдно. Зато почти все помянули недобрым словом эту сучонку Лейлу — за то, что она утроила свой юбилейный дебош посреди недели, цаца какая, а не дотерпела, как все приличные люди, до пятницы. И вот теперь она шляется неизвестно где, а им за ее разносолы отдуваться.
Дав коллегам время на бичевание отсутствующих, я, наконец, перешла к делу:
— Наше неожиданное совещание связано с тем, что Магнус Харальдович пригласил меня на встречу. Вопросы мы будем обсуждать самые разные, но не удивлюсь, что нашего издателя интересует, какие у нас планы на текущий номер.