Читер
Шрифт:
— Не совсем так, — покачал головой тинэйджер. — Я бы назвал ее… сверхмощным божественным артефактом.
— Божесвтенным? Гребаный кусок программного кода ты бы назвал божесвтенным артефактом? — усмехнулся я. Дон рядом тоже нервно хохотнул.
— Да. Это метафора, если ты не понял, идиот. Чужеродным божественным артефактом, неведомо как попавшим в определенный мир игры. Этот плагин не только призван разрушать, но и способен создавать, а главное — управлять уже созданным.
— Управлять? Что ты имеешь в виду?
— В коде я заметил интересную особенность: он придает плагину рычаги манипулирования
— Другим плагином, — повторил я. И понял, к чему вели все эти нити. Умфазенд — вот с чем он связан. Эта трость в руках «Цезаря» была не каким-то навороченным плагином, а пультом управления Умфазенда. С ее помощью он контролировал процесс привыкания пользователей к его игре. — Ответь на такой вопрос, умник: может ли эта штуковина влиять на разум людей?
Программист не торопился с ответом. Он размышлял. Потом все же покачал головой:
— Не могу сказать наверняка. Нужно изучить подробнее. Провести тесты. Если бы ты мне его продал…
И тут мной овладели новые догадки. Внушать привыкание — это ерунда, малая часть того, на что действительно способен этот уникальный плагин. Вот почему мой мозг «закипел» и чуть было не «взорвался». Потому что «Цезарь» использовал на мне эту разработку с чуть большим нажимом, чем обычно. Может, он действительно хотел убить меня, но я думаю, что он все-таки экспериментировал. Он это любит.
Понял я и еще кое-что: Длань Бога — слишком маленькая площадка для удовлетворения всех его амбиций.
Амбиций, которые при открывшихся возможностях возрастут стократно.
Я встал из-за стола.
— Эй, Филли, ты чего? — возмутился Раритетщик. Док-четырнадцать тоже удивленно нахмурил брови.
— Мне нужно идти. Ты, Док, только что открыл глаза на происходящее. Даже если все, что ты мне рассказал про этот плагин, правда хотя бы наполовину, то мы скоро окажемся в глубокой заднице.
Я вылетел из бара, как пуля из дула пистолета. За спиной раздавались возмущенные окрики Дона, но они не могли остановить меня.
Ничто не могло.
Глава 18
— Остановись, я тебе говорю! — Раритетщик резко дернул меня за плечо и развернул к себе. — Ты что, мать твою, оглох? Совсем с башкой худо?
— Дон, отпусти, — стал отбиваться я.
— Нет, ты успокойся! Успокойся, говорю! Ответь мне, что с тобой происходит?
— Я все понял, Дон. Пазл, наконец, сложился.
— Какой, к черту, пазл? Ты куда собрался? И почему деньги у Дока не взял? Он полмиллиона предлагал, помнишь? Полмиллиона! Ты бы смог купить себе другую личность и даже переехать обратно в свой сраный Верхний город. Сначала ты меня поставил в неудобное положение перед бандами, а теперь решил концы в воду спустить?
— Да забудь ты о деньгах, Дон! И сколько уже можно бояться за свой зад? Ты понимаешь, что… — и тут я понял, что мы с Раритетщиком — как два артиста на старинной театральной сцене. Проститутки, наркоманы, вышибалы — все молча пялились на нас и слушали, как мы орем на всю округу.
Дон
— Пойдем отсюда, — потянул я его за плечо.
Как только мы свернули в подворотню и отошли на несколько шагов, Раритетщик спросил:
— Что ты собираешься делать дальше?
Я не знал, что ответить. Молча шагал, освещаемый неяркими неоновыми лучами, и размышлял. За последние несколько минут я многое узнал и, как мне кажется, наконец, разобрался во всех корпоративных дрязгах. Компания Старлайт решила полностью захватить игровую индустрию, буквально поработив ее участников. Протестировав Умфазенд на Длани Бога, она двинется дальше. Сначала запустит ее в других своих играх, а потом перейдет и на конкурентов. Нетрудно догадаться, что «Цезарь» внушит игрокам сторонних проектов — отвращение и нежелание участвовать в тех играх, которые разработала не Старлайт, а любая и другая компания. Все это произойдет не сразу, поэтому не вызовет подозрения. Просто в какой-то момент люди поймут, что руководство Старлайта подошло к процессу управления грамотно, что их игры пользуются немалым спросом. И что они лучше и интересней, чем проекты от других разработчиков.
Чем все это кончится, не сможет сказать никто. В какой-то момент с рынка начнут уходить мелкие игроки с малобюджетными проектами. Вслед за ними подсуетятся компании средней руки, ведь в их играх с каждым месяцем будет становиться все меньше и меньше участников. Не исключено, что Старлайт начнет выкупать мелкие и средние студии, ускорив тем самым свое развитее. Дальше подойдет черед крупных компаний — прямых конкурентов Старлайта. Сначала рынок покинет один игрок. Все будут долго сокрушаться, строить теории и плести интриги о том, что же вдруг такое могло пошатнуть столь крупную компанию. Потом в тень уйдет вторая корпорация. Затем третья, четвертая и так далее. В конечном итоге на вершине игровой индустрии останется только одна компания, вобравшая в себя или погубившая все остальные.
Я не особенно разбирался в экономике, но хорошо помнил, что монополия в какой бы то ни было сфере — явление отрицательное и даже опасное. Но к чему, как ни к монополии, стремится Старлайт?
— Филли, ты меня слышишь? — снова напомнил о себе Дон. — Что ты собираешься делать?
Я замедлил шаг и стал заваливаться на одну ногу. В колено и спину снова вернулась боль. Голова начала кружиться, а в ушах раздавался монотонный гул.
Не смотря на всю безысходность ситуации, идея о том, что делать дальше, у меня все же появилась. Но она граничила с безумством настолько тесно, что почти не отличалась от него.
Я полностью остановился и повернулся к Раритетщику. Сказал:
— Есть у меня идея, но она слишком сумасшедшая.
— По-моему все, что сгенерировала твоя голова за последнее время, все это сумасшедшее.
— Мне снова потребуется твоя помощь, Дон.
— Нет, Филли, я и так достаточно тебе помог.
— В это раз — точно последний. Потому что в случае провала меня ожидает невеселый конец.
— Не драматизируй. Максимум, что с тобой сделают корпораты, — это введут в кому и заточат твой разум в кибер-зоне. На долгие-долгие годы. Будешь клепать однообразные дешевые дополнения для скучных игр.