ЧК за работой
Шрифт:
– Давайте перейдем к нынешним вопросам,- еще раз перебил я его, видя, что он собирается рассказывать всю ночь.
– Да, скоро уже год, как началось восстание хостинцев против Афганистана,- продолжал старик,- я уверен, что это восстание поддерживается английскими деньгами и оружием. Я считаю большевиков друзьями Афганистана и предлагаю вам следующий план. Я могу поехать в племена, где меня хорошо знают и уважают, я ручаюсь, что я сумею направить восставшие племена против их настоящих врагов – англичан. Таким образом, можно спасти Афганистан от междоусобной войны и одновременно разрушить все приготовления
Я размышлял над планом старика. Его влияние в племенах не подлежало сомнению. О его прошлой деятельности многое рассказал секретарь посольства Рикс. Предлагаемая им война на индо-афганской границе была выгодна нам, как и всякая война, обострявшая отношения между афганцами и англичанами. Уже благодаря нынешнему восстанию мы сумели внедрить наш воздушный флот в Кабуле, у самых ворот Индии. А чем дальше будет продолжаться война, тем больше выгоды нам.
– Хорошо, саиб,- ответил я,- вопрос этот очень серьезный, я доложу послу. А чем мы можем вам помочь в этом деле?
– Мне лично ничего не нужно,- ответил он,- для выполнения же плана потребуются 100 000 рублей денег и 5000 винтовок с патронами. Тогда можно спокойно воевать целый год,- закончил старик уверенно.
– Ладно, я доложу послу о вашем предложении,- сказал я и, попрощавшись, ушел.
– Что же, дело не плохое,- выслушав мой рассказ о предложении шейха, ответил Старк.- Напишите в
Москву своим, а я также черкну Карахану42. Может быть, найдут на это дело средства.
В ту же ночь я составил доклад в Москву о предложении шейх-уль-ислама и через два месяца получил из ГПУ следующий ответ:
"На § 3 вашего письма No 5 сообщаем, что в высших инстанциях после обсуждения в принципе согласились с вашим предложением. Единственным препятствием служит вопрос о переброске оружия, что может расшифровать нашу активность и невыгодно отразиться на наших дипломатических отношениях как с Англией, так и с Афганистаном. Поэтому, чтобы обойти этот вопрос, мы рекомендуем на основании ваших предыдущих информации попытаться купить оружие через директора немецко-афганской компании Ибнера. В случае успешного разрешения вопроса об оружии телеграфируйте".
Ответ Москвы мне уже не пришлось передать шейху. Он лежал больной. Спустя несколько дней после получения директив я, направляясь в город, заметил большую процессию, впереди которой несколько человек несли на плечах катафалк. Это была похоронная процессия. Стоявший поблизости афганец, которого я спросил: "Кого хоронят?", ответил: "Умер старый шейх-уль-ислам".
После месячного траура сыновья шейх-уль-ислама опять встретились со мной. Без отца они не могли провести больших планов. Не хватало нужного авторитета. Я предложил им более скромные задачи. Они согласились быть секретными информаторами. Два брата и друг их семьи Мовлеви Мансур взялись за работу по сбору сведений в районе от Джелалабада43 до Газни44. Работали они добросовестно вплоть до начала 1930 года. Работают ли они сейчас? Кто знает?
Глава XIII. "Коммунистки" Ася и Нина
Новый состав посольства во главе с послом Старком направлялся в Кабул. Уже десять дней, как группа сотрудников, человек двадцать, верхами пробиралась по горным тропам Афганистана. В составе
– Слушай, Гриша,- обратился он как-то в пути ко мне,- обе девочки отбивают меня друг у друга, не знаю на ком из них остановиться. Да и боюсь – Старк приревнует.
– По-моему, возьмись за полпредшу. Это будет нас выгодно и с деловой стороны. Она может быть полезна, да и Старк не будет ревновать,- посоветовал я.
– А не лучше ли Буланова? По крайней мере будем иметь свою машинистку,- возразил Мархов.
– Делай, как знаешь. В конце концов это
не мое дело,- ответил я.
– Вы – типичный армянин, товарищ Агабеков, вероятно, ревнивы, как все армяне, и, наверное, будете держать вашу жену под замком,- обратилась ко мне жена полпреда, с которой я ехал рядом.
– Я – коммунист и смотрю на женщину, как на товарища, но жена, кроме того, по-моему, является именно близким товарищем, каковых особенно много иметь неприятно, просто хотя бы из гигиенических соображений,- ответил я.
– Да, сразу видно, что вы не жили на Западе, и хотя и коммунист, но отсталый. По-моему, я могу быть предана идее, партии, но быть преданной чему-нибудь прозаическому: кушанью, платью, мужчине,- я просто не понимаю,- сказала она, выразив на лице гримасу.
– Да, я на Западе не жил и, признаться, вашей теории тоже не понимаю,- ответил я.
Двухлетнее пребывание в Афганистане показало, что эти две женщины, снабженные партийными билетами коммунистической партии и пользовавшиеся покровительством полпреда Старка, знали только два чувства: любить или ненавидеть. Все их действия диктовались их животными чувствами. Своими любовными похождениями они восстановили всех против всех. Их муж Старк ненавидел тех, кого они любили, и тех, кого они ненавидели. Вся жизнь и работа посольства превратились в сплошную цепь интриг и любовных похождений.
– Слушай, Агабеков, сейчас Старк передал мне для перевода копию договора между афганским правительством и немецким летчиком Вейсом. Он просил никому, в особенности тебе, не показывать договора, но если нужно, то я сниму еще копию для тебя,- сказал прибежавший ко мне Мархов.
– Нужно знать содержание договора, тогда можно судить о надобности. Пойдем, прочтем сперва, чтобы тебе не трудиться зря,- предложил я, и мы направились в комнату Мархова.
Просмотрев документ, я повернулся к Маркову и увидел, что он смотрел испуганными глазами в окно.