Чкалов
Шрифт:
Выявление штопорных свойств самолетов является конечным и самым ответственным этапом испытаний. Заключительную стадию испытаний, фигурные полеты и штопор проводишь поэтому с максимальной осторожностью, продумав предварительно каждое движение.
Испытания на штопор делаются обычно на большой высоте, чтобы в случае невыхода самолета из штопора успеть выпрыгнуть с парашютом. Самолет вводится в штопор со всех положений, в том числе и с тех, которые могут создаться при потере скорости самолетом, пилотируемым
Конструктор ждет от летчика-испытателя правильно поставленного «диагноза». Летчик-испытатель должен уметь быстро ориентироваться буквально во всех свойствах машины и ее многочисленных приборов. От способности испытателя быстро подмечать отдельные недостатки машины и, главное, правильно определять их причины зависит почти все.
Работа летчика-испытателя чрезвычайно сложна. Тут на «чутье» не положишься. Нужно многое знать: и законы механики, и сопротивление материалов, и многое, многое другое».
Шла вторая половина 1935 года. В новой пятилетке конструкторское бюро Н. Н. Поликарпова и опытный завод повысили темпы создания новых типов истребителей.
Ранним сентябрьским утром Валерий Павлович вырулил на летное поле Центрального аэродрома на очень красивом самолете «И-17» («ЦКБ-15»). После нескольких пробежек Чкалов чуть оторвал машину от земли и тут же приземлился. Ему нравилось поведение нового истребителя — самолет вел себя прилично при рулении и на разбеге и был вроде устойчив и послушен элеронам и рулям поворота и глубины.
Летчик подрулил к заводским стоянкам и, выключив мотор, вылез из кабины и подошел к Поликарпову.
Николай Николаевич много раз приводил с собой в конструкторское бюро Валерия Павловича полюбоваться общим видом задуманного истребителя с четырьмя пулеметами и бомбодержателями на 100 килограммов бомб.
Самолет напоминал своего предшественника «И-16», он был таким же классическим монопланом с низким расположением крыла, но не казался курносым, так как мотор водяного охлаждения типа М-100 позволил конструкторам скомпоновать более пропорционально и красиво носовую часть.
В первом полете самолет вел себя нормально, и поэтому Чкалов через неделю мог приступить к выполнению программы испытаний.
В результате целого ряда сложных полетов летчик установил, что «И-17» способен развить скорость 500 километров в час, взять потолок более 9500 метров. Это было великолепным достижением.
Однажды, как это случилось в прошлом году на «И-16», в полете на новом истребителе не выпустилась правая нога шасси. Все попытки заставить ее стать на место не привели ни к чему. Горючего оставалось мало. От дьявольских перегрузок ныло все тело и кружилась голова.
Чкалов соображал: выброситься с парашютом или попытаться сесть и спасти машину?
Летчик отлично понимал смертельную опасность посадки на «И-17» на одно колесо: почти 100 процентов было за то, что истребитель пробежит немного,
Чкалов еще раз посмотрел на указатель бензомера — горючего оставалось на несколько минут.
«Спокойней, Чкалов, спокойней!» — говорил себе Валерий, напряженно думая, что еще можно предпринять. Приняв решение, он повел свой одноногий «И-17» с набором высоты. На 1000 метров он дал полные обороты мотору и задрал нос истребителя вверх. «И-17» перешел во второй режим, а летчик все время работал элеронами, следя за указателем скорости. Чкалов заметил, что при полной потере скорости, когда самолет уже клюнул на нос, машина еще очень хорошо слушалась элеронов и руля поворотов. У Валерия зародилась надежда спасти новый, опытный истребитель. Он решительно пошел на снижение.
На аэродроме с ужасом наблюдали за происходящим, понимая, что может произойти.
Летчик заметил, что на земле вместо посадочного знака выложили крест, тем самым как бы советуя Чкалову оставить самолет и воспользоваться парашютом. Но испытатель сознавал — сейчас только он один-единственный человек, который может правильно решить, что делать с машиной.
Летчик выровнял самолет из угла планирования и, проносясь над землей, выключил мотор. Самолет мягко коснулся травянистого покрова земли колесом и побежал по аэродрому, постепенно накреняясь в правую сторону.
Бежали секунды смертельной опасности. Все были напряжены до предела. Правое крыло кренилось все ближе к земле, но Чкалов уже улыбался — скорость пробега истребителя упала, и теперь ясно, что он, как испытатель, рискнул умно и тем спас машину.
Через мгновение «И-17» мягко чиркнул траву консолью правого крыла и, чуть развернувшись, замер.
Валерий Павлович сдвинул назад колпак кабины пилота, не торопясь открыл замок ремней, пристегивающих летчика к сиденью, медленно выбрался на крыло, спрыгнул на землю и снял шлем. Его русые волосы свалялись, с лица лил пот, а в сине-голубых глазах светился озорной огонек победителя.
Бледный Поликарпов обнимал Чкалова и говорил:
— Ну разве так можно, Валерий Павлович?
В разгар лета Ольга Эразмовна забрала детей и уехала в Ленинград погостить у родных. А Валерий Павлович вылетел в Горький для испытаний нового самолета. Этому типу машины Главное управление авиационной промышленности придавало особо важное значение, и поэтому испытания самолета были поручены Чкалову.
Прибыв на завод и отдав указания о подготовке самолета к полетам, Валерий Павлович отправился в родное Василево. Погостив у мамы, только так Валерий называл свою мачеху Наталью Георгиевну, он через два дня возвратился в Горький и приступил к испытаниям.