Чокнутая с кисточкой
Шрифт:
– Я сожалею, что был виновником всех твоих травм. И готов трудом и потом искупить свою вину. Чего ты желаешь?
Валерия зашла на кухню, где её ждал ужин. Да ещё какой! И глядя на всё это великолепие, сжалилась над Максимом. В конце концов, он был первым мужчиной, который приготовил для неё еду. Более того, он был первым мужчиной, который отнёс её в кровать, и хотел отнести на кухню. Да и вообще, за последние несколько лет, он оказался единственным человеком, который проявил искреннюю заботу. Даже подруга Лена, когда Валерию свалил грипп на недёлю этой зимой, не была такой
«Лучше б Максим, ты меня опять физически искалечил, чем в душу со своей заботой лезешь», – мысленно сокрушалась она.
– Максим, мне вполне достаточно этого ужина, в искупление твоих грехов передо мной. Ах, да! Ещё, ты там какую-то повязку для ноги привёз? Вот повязка, последнее доброе дело от тебя. Договорились?
– Присаживайся, - указав на стул, сухо сказал он.
Через пару минут на своей тарелке Валерия созерцала большой кусок поджаренного мяса. Запах еды растворил последние попытки выглядеть букой. И расслабившись, Валерия вовсю наслаждалась ужином. Максим же, прежде чем приступить к еде, отлучился, а вернувшись, держал в руках два предмета. Первым был конверт с оплатой за выполненную работу. А вторым - эластичный бинт для ноги. Конверт Валерия приняла, но не стала его открывать, лишь поблагодарила Максима, что привёз деньги от Геннадия Витальевича.
– А ты не хочешь проверить сумму оплаты? Вдруг там меньше, чем то, на что ты рассчитывала?
– Максим, твой отец не из тех, кто будет наживаться на работягах. В конверте столько, сколько стоит мой труд.
– Разумно. – Максим присел перед Валерией на корточки и посмотрел на её изменяющееся лицо. – Успокойся! Я всего лишь хочу надеть тебе на ногу повязку.
– А я сама не могу это сделать?
– Нет! – беря женскую ступню в свои руки, резко оборвал сопротивление Максим.
Через несколько секунд на лодыжке Валерии красовалась белая повязка. Сразу стало легче, и в тот вечер она уже почти не хромала.
– Будешь носить повязку регулярно. Но не всё время. На ночь точно снимай. Поняла?
– Поняла. Ты есть-то, будешь?
– Буду! – он встал и прошёл на своё место. – Чем теперь планируешь заниматься? Работа есть?
– Найду. К тому же, у Роберта Эдуардовича периодически для меня работа появляется, – невольно проговорилась она, и сразу же заметила, как изменилось лицо собеседника.
– Прости за любопытство, - не смог подавить свои тревоги Максим, - а какую у него ты выполняешь работу?
– Не буду скрывать, у Роберта Эдуардовича я занимаюсь художественным оформлением внешней поверхности гробов. Рисую на них цветы, пейзажи и ещё много чего, по желанию родственников умершего.
Вилка и нож в мужских руках замерли, так и не разрезав кусок мяса.
– Первый раз слышу о таком, – удивлённо произнес он.
– И что, много у тебя было подобных заказов?
– В среднем два в месяц. Деньги получаю я за эту работу большие. В принципе мне их хватало на оплату съёмной квартиры и на учёбу.
– Ты ещё и учишься?
– Да. Если всё будет нормально, в следующем году закончу институт.
– Закончишь институт? Сколько же тебе лет?
– Заканчиваю. В семнадцать, окончив школу, приехала в город. Поступила в техникум. С успехом отучилась, затем поступила в институт. Сейчас мне двадцать пять.
– Удивила! Где же ты учишься?
– Институт предпринимательства и права. Эконом факультет, финансы и кредит. Но не спрашивай, почему именно эта специализация. Мой выбор был импульсивным. В техникуме я вообще обучалась специальности технолога продукции общественного питания.
Откровенность Валерии обескуражила Максима. Он проникался уважением к этой самостоятельной девушке, подходящей со всей ответственностью к любому делу.
– Когда же ты научилась создавать вот эту красоту? – указывая на стены, спросил Максим.
– В детстве я училась в художественной школе.
– Понятно.
Максим отложил приборы в сторону и стал дожидаться, когда Валерия закончит кушать. Хотя, он так и не мог признаться самому себе, чего же на самом деле ждал, после того как, собственно говоря, ужин будет закончен. Задумавшись, Максим не заметил, как Валерия встала, взяла свою тарелку, поставила её в раковину и подошла к Максиму.
– Можно забрать твою тарелку? – спросила она.
– Зачем?
– Как зачем? Чтобы помыть. Ужин закончен. Большое тебе спасибо за него. Ты искупил свою вину по всем вменённым тебе статьям, но посуду мыть буду я.
– Не согласен, но повинуюсь, – он отдал тарелку.
Валерия убрала посуду со стола, с едой поставила в холодильник, остальная отправилась в раковину. Стоя спиной к Максиму и, намыливая тарелку, она не заметила, как он подошёл к ней сзади. Нежно накрыл своими руками её руки. Его теплые длинные ухоженные пальцы легли на её пальцы.
– Я всё же тебе помогу, – произнёс он.
Но звук, идущий, по логике, из уст Максима, Валерия почувствовала всем телом, через вибрацию мужской груди, касающейся сейчас женской спины. Почувствовала дыхание Максима у себя на шее. И хотя дыхание было тёплым, оно вызвало озноб, от затылка до пяток. Этакое, дыхание Арктики. Коленки на мгновение потеряли способность удерживать тело в вертикальном положении. И лишь только мысленная ругань на саму себя, вернула Валерии почти полный контроль над собственным телом.
А в это время их пальцы левых рук держали тарелку, пальцы правых рук круговыми движениями губки намыливали фарфоровую поверхность. Тарелка в любую секунду могла выпасть из их рук…
Но не выпадала.
Её снова и снова намыливали и ополаскивали. Казалось, этот ритуал может повторяться бесконечно долго. Но вот чистая тарелка, благодаря усилиям рук двух людей, покинула раковину, зависла в воздухе и медленно приземлилась в сушилку.
Однако в раковине оставалась ещё одна тарелка, две вилки и два ножа. Женские руки отправились домывать посуду, но мужские и на этот раз не оставили их трудиться в одиночестве. И снова, и снова сумасшедшая по своей приятности пытка повторилась.