Чокнутые

Кунин Владимир Владимирович

–  А те чо?
– Главарь легонько пихнул Федора в грудь.

–  А ничо.
– Федор тоже его пихнул.

–  А ты кто такой?
– И главарь пихнул Федора посильнее.

–  Я?
– Федор на секунду задумался.
– Я - Пиранделло!

Банда оскорбительно захохотала. Главарь усмехнулся:

–  Кто-о-о?!..
– И снова пихнул Федора в грудь.

–  Пиранделло я!!!
– обиженно крикнул Федор и так пихнул главаря, что тот отлетел на несколько метров, врезался в свою банду и свалил на землю всех до единого.

Федор

вышел на дорогу, легко поднял огромное дерево и понес его к обочине. Но в это время банда уже очухалась и бросилась на него, вздымая колья и вилы.

Держа в руках пятисаженное дерево в обхват толщиной, Федор просто повернулся вокруг своей оси и этим деревом шарахнул банду так, что вся она с воем улетела в придорожный лесок. А главарь оказался висящим на ближайшей березе. И шапка главаря упала с его головы на землю.

Тут Герстнер не сдержал Фросю, и та со злобным кобелиным лаем бросилась вслед за бандой…

Со штангой на запятках колымага ехала вдоль берега небольшого озерца. Вместо сбежавшего кучера лошадьми теперь правил Пиранделло. Рядом на облучке сидела коза Фрося в трофейной шапке главаря.

С дерева, висящего прямо над озером, за колымагой следил Тихон Зайцев. Когда колымага проехала под ним, Тихон засуетился, ветка, на которой он сидел, обломилась, и тайный агент с воплем ужаса полетел в воду.

–  Помогите!..
– услышал Пиранделло и резко осадил лошадей.

Родик и Герстнер тревожно выпрыгнули из колымаги…

В ожидании лошадей они сидели на постоялом дворе и отпаивали горячим козьим молоком мокрого, дрожащего, закутанного в клетчатый плед Тихона Зайцева.

–  Как же это ты, секретный агент тайной полиции, плавать не умеешь?
– спросил Родик.

–  Да когда было плавать-то учиться, ваше благородие Родион Иванович? Ведь все пишем да следим, следим да пишем… - шмыгал носом Тихон.

–  Господи!
– поразился Родион.
– Я же всю жизнь считал, что тайный агент Третьего жандармского отделения и плавает как рыба, и стреляет, как Робин Гуд! Из пистолета - бац! И с сорока шагов - белке в глаз!..

Зайцев горестно махнул рукой:

–  Да я с пяти шагов слону в задницу не попаду…

–  Дай-ко я тебе еще молочка подолью горячего, - жалостливо сказал Пиранделло.
– Козье молоко от всех напастей!

Мимо пробежал станционный смотритель, покосился лукаво.

–  Как с лошадьми, любезный?
– спросил его Родик.

–  Лошадей нет, извиняюсь, и не предвидится, ваше благородие.

–  Черт знает что… - пробормотал Родик и спросил у Тихона: - А документ у тебя какой-нибудь есть?

–  А как же!
– Тихон нашарил нагрудный кожаный мешочек, вытащил подмоченную бумаженцию.
– А то случись чего!..

Родик прочитал документ, на секунду задумался и сказал:

–  Вот что, Тиша. Поедешь с нами. Харчи наши, жалованье казенное. Доносы тебе поможем писать.

А сейчас…

И крикнул станционному смотрителю:

–  Эй, любезнейший! Быстро четверку лучших лошадей тайному агенту Третьего отделения собственной его величества канцелярии! Покажи ему документ, Тихон. Покажи, покажи!..

Запряженная четверкой лошадей, ехала вместительная карета с огромной штангой на запятках.

Теперь в карете сидели пятеро - Герстнер, Родик, Пиранделло, коза и Тихон Зайцев. Все работали: Герстнер делал пометки на грифельной доске, Родик отмечал проезжаемые места на карте, Пиранделло вычесывал Фросю, Зайцев писал очередное донесение Бенкендорфу.

–  Дальше как, Родион Иванович?..
– спросил Тихон и показал уже написанное.

–  Не «сикретно», а «секретно», грамотей. А дальше так: «С величайшими опасностями и риском для жизни мне удалось внедриться в наблюдаемую группу». Написал? Точка. Теперь проси жалованье за истекшие полгода и подписывайся: «Агент ноль, ноль, ноль, семь». Или «восемь»? А, Тихон? Как там у вас это делается?

–  Нет. Я обычно пишу: «Преданный Отечеству и вашему высокопревосходительству Тихон Зайцев».

–  Очень хорошо! Вот так и пиши. Не меняй стиль.

Перед самым Петербургом карета наших героев попала в плотный туман. Тревожно блеяла Фрося, бестолково суетились вокруг кареты путешественники, отчаянно причитал возница:

–  Ой, беда-то… Помоги, сохрани и выведи, Господи!..

И вдруг совсем рядом в тумане возникло некое странное свечение в человеческий рост с неясными очертаниями. И насмешливый девичий голос проговорил:

–  По таким пустякам - и сразу к самому Господу?

Все замерли. Свечение растаяло, и на его месте возникла прелестная девушка лет восемнадцати!

–  Что это вы так приуныли?
– улыбнулась она.

–  Заблудились… - хрипло сказал Пиранделло.

–  Эка важность!
– Девушка что-го пошептала лошадям, погладила их и крикнула путникам: - Садитесь!

Она сразу же уютно устроилась в карете и приказала вознице:

–  Погоняй!..

Лошади легко понесли карету в сплошной белой мгле. Фрося положила голову девушке на колени и блаженно прикрыла глаза.

–  Батюшки!.. Она же никого к себе не подпускала!
– перекрестился Пиранделло.

–  Ура!
– заорал возница.
– На большак вылезли!!!

Герстнер церемонно снял шляпу. Девушка предупредила вопрос:

–  Меня зовут Мария.

–  Местная?
– сразу попытался уточнить Зайцев.

–  Это как посмотреть, - рассмеялась Мария.

Родион Иванович увидел, как Мария зябко передернула плечами.

–  Озябла, Машенька?

–  Ага. Ждала вас долго.

Пиранделло тут же сбросил с плеч кафтан, набросил его на девушку… Зайцев поспешно вытащил свою подзорную трубу, отвинтил окуляр, налил в него из трубы водки, проворковал: