ЧОП "ЗАРЯ". Книга четвертая
Шрифт:
«Санитар» прошел в дальнюю часть комнаты, свернул к рабочему столу (обычному письменному) и начал шуршать чем-то бумажным. Мы проскочили за ним и спрятались под простыней, свисающей с ближайшего пустого стола.
— Его не вскрывают, а наоборот штопают. Прихорашивают типа, — прошептал Стеча. — Как раз обсуждали это дело, когда я награду получал. Это сынок одного богатея, девчонок фабричных похищал и до смерти насильничал. Так работяги его сами вычислили, на вилы подняли, а потом прессом раздавили.
— Я не чувствую в нем сейчас
— Скорее всего, они его вместе со схроном нашли, где он жертв прятал. Это плохо?
— Может, и пронесет, — я задумался, — если свежей крови не будет. Нам-то всего лишь спросить.
— Прям просто спросим?
— Почти, — я улыбнулся. — План есть, подсоби, чутка.
Санитар или, по сути, человеческий чучельник закончил со своей трапезой. Громко рыгнул и зашуршал промасленной бумагой, собирая мусор. Напевая под нос что-то из шансона, подошел к столу с покойником, вытер жирные руки о халат и взял какой-то странный инструмент, похожий на шпатель.
Прицелился, как художник перед мазком, замер и икнул, начиная бледнеть.
Труп на соседнем столе зашевелился. Простыня вздрогнула и начала дыбиться, будто покойник пытается поднять руку. Потом вторую, а потом и вовсе сесть.
Ловкость навыков Ларса, воспоминания из детского мультика, как Карлсон гонял по крыше бандитов и вуаля — локальное восстание мертвецов. Мужик со звоном выронил шпатель, побледнел, сливаясь цветом со своим халатом, даже пятна похожие выступили, и сделал шаг назад. Уперся в невидимого Стечу и тихонечько взвизгнул.
— Ууууу, — вполне натурально прогудел Стеча, — Я Ленька Воробей, где мое теееелоооо?
Санитар осел на пол и стал мычать что-то нечленораздельное. Пришлось снизить интенсивность трепыхания простыни, и повторить вопрос. А потом еще раз и еще, чередуя угрозы с обещанием награды.
— Так, так, тт-так… — заикаясь начал санитар, и его, как будто, прорвало, — так, третьего дня, как продал доктору Шлякову в анатомический театр. Не убивайте только, я верну деньги. Все верну. Я не виноват, у него все равно головы не было. Никто бы за ним не пришел, а студентам практика нужна.
— А голооовааа гдеее? — прогудел Стеча и чуть было не переборщил, потому что санитар начал закатывать глаза, теряя сознание.
— Ппп-ривезли таким, его же расплющило в ловушке у ювелира…
У Стечи закончилось действие невидимости, и под ярким медицинским фонарем он будто бы вывалился из пустоты, всей своей тушей заслонив свет.
Санитар дернулся как припадочный, подскочил и не разбирая дороги бросился бежать. Наступил на шпатель, нога проскользила и с хрустом подвернулась. Мужика неуклюже занесло, и он со всей дури влетел головой о край соседнего стола. Что-то опять хрустнуло, санитар с разбитым носом рухнул на пол, а на ослепительно-белой простыне осталось свежее пятно крови.
Алое
— Упс, нехорошо вышло, — Стеча, стоя с другой стороны стола, не видел пятна крови, а только осевшего на пол санитара. — Матвей, отключай уже простынку, больше мы не узнаем ничего.
— Стеча, беги! Это уже не я!
Глава 5
Дважды повторять не пришлось. И не заметить, что проделки совсем не мои, было невозможно. Окровавленная простыня взвилась под потолок, скрутилась, будто ее выжимают невидимые ручища, и начала бешено вертеться, разбрызгивая вокруг красные капли.
— Это же нос, здесь артерии нет! — Завопил Стеча и, подхватив санитара, зажал ему кровоточащий перекошенный нос. — Какого хрена так хлещет?
— Вали уже отсюда, — я попятился, подталкивая и прикрывая здоровяка.
— Держись, помощь приведу, — крикнул Стеча и потопал к выходу, откуда донеслось уже менее уверенное. — Или хотя бы Банши…
Вся кровь, которая натекла на пол, отдельными каплями поднялась в воздух. Капельки делились пополам, а потом распадались на еще меньшие частицы. Начался хоровод красных точек над столами, повеяло холодом — что-то невидимое забарабанило резкими хлопками, открывающихся холодильных камер. А потом все замерло — капельки, простыня, сквозняк. Будто время остановилось и чего-то ждет.
Не долго, только я сделал еще один шаг назад, капли ливнем рухнули на оставшиеся простыни на столах. И уже через мгновение в воздухе под потолком кружило пять белых полотен. Ткань выдавливались вперед, создавая очертания женских тел.
Грудь, тонкие плечи, узкие бедра, аккуратные формы лица — слепок, только наоборот. Края простыней все еще трепетали, но в центре уже четко можно было разглядеть и даже отличить молодые девичьи лица. Сквозь белую ткань проступила кровь — у ближайшей девушки, тонкая струйка потекла из-под сердца, у соседней кровь залила глаза, у следующей в красный цвет окрасилась шея.
Агрессии они пока не проявляли — только с легким шорохом, похожим на стон, шелестела ткань на сквозняке. Простыни слетелись к раскуроченному трупу маньяка, но вместо того чтобы наброситься на него, начать рвать, метать или мстить каким-то иным способом, они стопкой (одна за другой) накрыли тело.
— Это они зачем? Как-то не сильно они его ненавидят?
«Обычное явление…» — Ларс включил профессора: «Порабощенные души после смерти служат своему хозяину. Пора бы тебе матчасть подучить-то…»