ЧОП «ЗАРЯ». Книга четвертая
Шрифт:
Я уже примерно начал сопоставлять улицы обоих миров, полистал местные атласы и карты и мог обойтись без живого навигатора. На улицах стало еще меньше людей: кто ехал кутить, те уже были на месте, а кому утром на работу – уже по домам в кроватях десятые сны видят.
Покатушки по ночному городу напомнили о покупке моей первой машины. Настолько ты в первые дни переполнен эмоциями, что не можешь дождаться утра и срываешься на любую дружескую просьбу. Отвезти туда, забрать того. Или сам звонишь кому-нибудь и зовешь прокатиться
Дед уловил мое настроение, и «буханка» сначала поворчала, будто обидевшись, что не стал гоняться с мажорами, но потом пошла резвее. Не обязательно кому-то что-то доказывать, когда можно просто наслаждаться дорогой.
Возле кладбищенских ворот намечалась какая-то движуха. Стояла длинная моторка (практически автобус), возле которой суетились охотники. Выставляли ограждение перед воротами и калиткой, разгружали компактные переносные фонари на треногах, разбирали осиновые колья и щелкали затворами ружей, проверяя готовность к стрельбе.
– Это что еще за детский сад? – Банши прищурилась, провожая группу из четырех охотников, уходящих на территорию кладбища.
– Конкуренты? – усмехнулся я. Присмотрелся, изучая охотников со всех сторон, и приметил знакомое лицо. – Однако! Как же тесен мир! Вон того видишь? Индюк важный с бакенбардами?
– Ага, он здесь, похоже, за главного, – согласилась Банши. Она перелезла в салон, подхватила там две дополнительные гранаты и, просунув голову над сиденьем, нависла надо мной, заглядывая мне в глаза. – А что? Друг твой? Или проблемы?
– Это я его на балу вырубил и переодел. Исаев замял все, взяв с меня обещание извиниться при случае.
– Давай только не сейчас, ладно? – попросила блондинка и оглядела пустую улицу, где в темноте только со стороны нашего «хвоста» мелькнул огонек раскуриваемой сигареты.
– Согласен, лучше в ресторан его приглашу как-нибудь.
– Можем и сейчас, конечно, – спохватилась Банши, будто упускает что-то интересное. – Они крепенькие, но их всего четверо.
– Не, пусть идут по своим делам, – великодушно разрешил я и заглушил двигатель. – А мы по-тихому все сделаем. Кладбище-то большое, глядишь, и не встретимся.
Банши нехотя положила гранаты в ящик, повздыхала, качая головой, и одну все-таки вернула. Я проверил финку и Задиру, покосился на дробовик, но брать с собой его не стал. Зато, вспомнив свое новое правило, насыпал в карман несколько патронов: «светлячка», зажигательный и с дробью. А потом откопал в недрах «буханки» кривоватый, но крепкий кол.
– Зачем тебе это? – удивилась Банши.
– Вдруг парни что-то знают, – нехорошо улыбнулся я и кивнул на мелькавшие вдалеке лучи «святого» света.
– Ню-ню, – хмыкнула блондинка. – Кол только не сломай, а то Захар спросит
Банши хрюкнула, довольная своей шуткой, помахала «хвосту», мол, раз тут сидите, то тачку охраняйте. Ответа не последовало, даже фарами не удосужились мигнуть, и мы перебежали дорогу.
Подкрались к чужой моторке с надписью на борту: «Филипп Ф. Филиппов и партнеры». Пригнулись под окнами, так, чтобы подремывающий водитель нас не увидел, и проскочили мимо ограждений к открытой калитке. Эксперты, блин, «оцепили», называется. Может, и кол я тогда зря таскаю?
Сразу за калиткой шла аккуратная дорожка из брусчатки. Через несколько метров она раздваивалась, а потом и вовсе расходилась в разные стороны, огибая кусты, деревья и отдельно стоящие склепы и памятники.
Не кладбище, а парк-дендрарий какой-то! Разнообразных кустов и деревьев больше, чем могил. На отдельных участках, огороженных низкой оградкой, можно было таунхаус целый построить.
– М-да, богато жить не запретишь, – глубокомысленно заметил я. Остановился, пытаясь определить, в какую сторону идти, и понял, что сморозил что-то не то. – То есть умирать. Мы кладбищем, случайно, не ошиблись? Что-то я плохо представляю, как здесь преступников и бездомных хоронят?
– Я тебя умоляю, тут у половины рыльце в пушку, к гадалке не ходи. Но в остальном ты прав, мы просто зашли с парадного входа, – Банши показала рукой в сторону, противоположную той, куда ушел Филиппов с партнерами. – Это частный сектор, а нам туда. В городскую часть, где могилки в основном братские.
Вместо холмиков с крестами – карликовые скульптуры в полный рост или, наоборот, громадные бюсты. Один очень даже знакомый. Гоголь, что ли? Усы его, прическа его. Я посмотрел на табличку и выдохнул: имя не его.
Бр-р-р, а то нам тут Вия еще не хватало с жутким хрипом: «Поднимите мне веки!» Я потряс головой и поморщился от боли. Шишка от кастета еще ныла, хотя стараниями Харми практически не беспокоила.
«Сплюнь!» – послышалось от Ларса.
Плевать я не стал, но, сложив пальцы крестиком за спиной, переключился на ауру. Заметил парочку светлых фобосов, ведущих светскую беседу на одном из надгробий. Они нас тоже заметили, покосились на осиновый кол и растворились в темноте от греха подальше.
Мы дошли до границы частного сектора и натурально попали в другой мир. Редкие, мигающие «святым» светом фонари высвечивали длинные могилы, похожие на грядки с табличками, исписанными мелким почерком, объясняющими, что там посажено. То есть, кто похоронен.
Выбрали самую свежую, оттерли табличку от грязи и стали искать нужную фамилию. Воропеньев есть, Голубев есть, но ни одного Воробьева. Банши кивнула на покосившееся кирпичное здание, из окна которого пробивался свет, и направилась к нему.