ЧОП "ЗАРЯ". Книга вторая
Шрифт:
А потом включилось кино.
Никакого трудного детства, разбитых сердец и медитаций в пещерах. Вместо этого конкретная сцена из собрания Ордена. Узкий круг всех тех, кого я разглядывал на первой фреске. Какой-то дорогой зал с высокими витражами, круглый стол с массивными дубовыми креслами — семеро за столом, включая меня и чьи-то тени вторым рядом.
Таких детальных видений у меня еще не было.
Шлем виртуальной реальности топовой модели нервно курит где-то в сторонке. А я чувствую запахи — ладан, пот, перегар от соседа, кричащего на сидящих напротив. Я ощущаю прохладный ветерок
Серапион присоединяется к крику соседа, худому седому монаху с длинным, острым носом и кустистыми бровями. Я прислушиваюсь, понимаю, что это я кричу и начинаю разбирать слова.
— Вас отправили уничтожить разрыв!
— А вы что сделали? Кто дал вам право? — сосед перебил меня истеричным криком с риторическими вопросами. Ответа он не ждал, продолжая кричать. — Это блуждающий чумной разрыв, это не детская свистулька, не чурбан для выучки.
— С такими мы еще не сталкивались, — Серапион придержал соседа за руку, крепко, но уважительно, осадил его, пытаясь смягчить тон, и продолжил выговаривать остальным. — Вы просто не понимаете. Вы не сможете им управлять. Его невозможно контролировать, его нужно уничтожить.
— Не лыбься, щенок! — соседа опять прорвало, в прямом и переносном смысле, он брызжал слюной чуть ли не до противоположной стороны стола. — Ты думаешь, что способен использовать его силу? Глупец! Даже если вы смогли его спрятать, это не значит, что вы управляете им!
— Скажите, куда вы его спрятали? — я чувствовал внутренний мандраж Серапиона, и либо это была сыгранная партия доброго и злого полицейского, либо просто попытки найти другой подход к тем, кто противится совету Ордена. — Енисейская губерния большая, но он рано или поздно всплывет? Это нарыв замедленного действия, он станет еще сильнее и опасней. И тогда всей силы Ордена не хватит, чтобы остановить последствия.
Я попытался понять, на кого вообще орут. Рассмотрел двоих, умудрявшихся даже за круглым столом держаться особняком и кучковаться против всех остальных. У обоих руки скрещенные на груди — поза защиты и отторжения, что немудрено под такими криками. Но из-за этого я не мог разглядеть гербы на одежде. А лица обычные, ничем не отличаются от соседей, только гадким чувством превосходства сквозит.
То, что покрупнее собрался что-то ответить. Начал двигаться, собираясь облокотиться на стол. Но разглядеть герб я опять не смог, помешал носатый сосед. Он опять закричал, только в этот раз на меня. Повернулся в мою сторону, схватил за руку и спросил:
— Гордеев! Ты опять здесь, проныра? В прошлый раз же тебе все уже показали!
Меня будто холодной волной окатило. Я не ослышался, сторонний фобос без слияния, говорил именно со мной. От неожиданности, а может старый монах, выкинул меня, но я очнулся. Проморгался, привыкая к свету фонарей, и огляделся. Исаев с шаманом все еще колдовали над саркофагом, не обращая на меня никакого внимания. Рядом была только Банши, участливо смотрела на меня и протягивала флягу с водой.
— Матвей, все в порядке? Ты будто фобоса встретил?
—
Глава 26
Фууух. И что это было? Как минимум раскол в совете Ордена, а как максимум причина всех бед Енисейской деревни. Некий сверхмощный разрыв, который не привязан к одному месту, может передвигаться в пространстве и несет в себе бомбу замедленного действия с чумой и прочей мерзостью.
И из всего увиденного вытекает, что как минимум два старых рода этот разрыв себе прикарманили. И довольно долго, почти четыре сотни лет, тянули из него силу, пока он, наконец, не бомбанул сам или не запустил цепочку разрывов так, что вся губерния захлебнулась во тьме.
Я отмахнулся от Банши, мол потом поговорим, и вернулся в первую комнату к фреске. Стал всматриваться в лица в поисках новых знакомых, сверялся с гербами и пытался вычислить предателей. М-да, какое-то уравнение с большим количеством неизвестных, а, главное, что с Исаевым советоваться не хотелось до тех пор, пока я на сто процентов не исключу его семью из уравнения.
— Банши, помоги, — я позвал девушку и прошептал. — Ты знаешь этих людей?
— Нууу, вот это Серапион, — она ткнула в фигуру человека точной копии саркофага, статуи и персонажа всех остальных фресок.
— Спасибо, блин, капитан очевидность!
— Не знаю, при чем здесь капитан, но запомни, — блондинка ткнула меня острым пальцев в плечо. — Я не очевидность, я непредсказуемость и неожиданность!
— Главное, чтобы не детская, — это я совсем тихонько пробурчал, а потом повысил голос. — Еще кого-нибудь узнаешь?
— Да, вот этот лысый, должно быть, Конников, — Банши показала на тучного монаха с непокрытой головой, а потом подняла руку выше к гербам. — А вот их герб с лошадками. Но род прервался и довольно давно, лет двести как уже.
— Ясно, лысого вычеркиваю. Еще кого-то знаешь? Или хотя бы гербы кому принадлежат?
— Из какой же все-таки дыры тебя достали-то? Что ты таких очевидных вещей не знаешь, — покачала головой Банши.
Покачала, покривилась, но поняв, что отвечать я не собираюсь, сдалась и перечислила мне названия всех семи крупных гербов. И дополнительно делала предположения, кому на фреске они могут принадлежать.
Итого — мой мысленный блокнотик стал принимать подобие чек-листа с выводами, рекомендациями и планами. Без вариантов, которые могли произойти за прошедшее время, только попытка сопоставить, кого мне показали в видении.
Род Вологодских — наследники Серапиона. Вычеркиваю сразу.
Конниковы — тот самый лысый монах. Вычеркиваем.
Медведевы — уж очень характерная внешность у мужика была. Крепкий, почти квадратный, волосатый и с пудовыми кулаками (в видение справа, сразу за крикливым дедом, что-то подобное по столу стучало). Вычеркиваем.
Остается четыре человека. Этого самого деда мы идентифицировать не смогли и моего соседа слева из видения. Арсеньевы, Медниковы, Львовы и Исаевы. Эх, мне бы сейчас подсказку пятьдесят на пятьдесят или звонок другу. Но уже понятно, куда копать…