Чревовещатель

де Монтепен Ксавье

Пьеса началась. Разбойники замолкли. Когда первый акт окончился, Паскуаль сказал:

– Подожди меня здесь. Я все разведаю и вернусь.

Публика выходила толпами, одни — выкурить папиросу на бульваре, другие — зайти в ближайшие кофейни. Жорж Прадель встал со своего места и, повернувшись спиной к сцене, лорнировал залу.

«Ага! — подумал Ракен. — Вот же он! Паскуаль мог бы и не оставлять своего места».

Чувствительный бандит едва успел сформулировать эту мысль, как вдруг услышал позади себя слабый крик — крик удивления,

радости или ужаса — наполовину сдержанный, но бесспорно женский. Заинтересованный, Ракен обернулся и увидел в том бенуаре, в который он почти упирался, двух женщин: одну уже в летах, другую — молоденькую и чрезвычайно хорошенькую.

Пожилая дама была в изящном и строгом черном платье. Пряди серебрившихся волос обрамляли ее лицо с правильными и выразительными чертами. Женщина, сидевшая подле нее, едва доживала свой двадцатый год. Это было белокурое создание с большими синими глазами и кротким личиком. По-видимому, она чувствовала себя очень дурно. Ее прелестная головка, как умирающий цветок, клонилась на грудь.

– Леонида! Что это с вами, дорогое дитя? — шепнула ей пожилая дама. — Что это за крик, который невольно вырвался у вас? Почему вы так побледнели? Вы дрожите!

– Это так, ничего. не беспокойтесь, прошу вас, мадам. — В приятном голосе белокурой красавицы слышалось волнение. — Мне было больно, но теперь уже легче.

– Что же это за боль?

– Не знаю. Сильная и внезапная, там, в сердце. Но теперь я сама стыжусь своей слабости.

– Случались ли с вами прежде такие припадки?

Молодая женщина покачала головой:

– Никогда.

– Понюхайте, прошу вас, этот флакончик.

– Благодарю вас, но это лишнее. Уверяю вас, что все прошло.

Действительно на побледневшем лице девушки вновь появился румянец.

– Не хотите ли вы уехать из театра? Я провожу вас.

– Нет-нет, — с живостью возразила молодая красавица. — Пьеса очень мне нравится. Я останусь до конца.

– Как душно в этой ложе! Потому-то, наверно, вам и стало дурно. Не хотите ли выйти на минуту и подышать свежим воздухом?

– Немного погодя я с удовольствием пойду с вами. Но сейчас я еще не совсем оправилась.

Ракен при виде молодой женщины подскочил от изумления.

– А! Вот она, неприступная! — проворчал он. — Как изумится Паскуаль!

В ту самую минуту, как Ракен думал о своем молодом товарище, последний уселся подле него.

– Ну, я знаю, где он, — произнес он.

– Правда? Я и сам это знаю. Но у меня для тебя есть прекраснейший сюрприз. Обернись-ка назад, только осторожнее. Посмотри в нижнюю ложу прямо за твоей спиной.

Паскуаль обернулся.

– Мадам Метцер! — выдохнул он.

– Собственной персоной! Муж в отсутствии, жена в театре, да еще и в том же самом, где и ее возлюбленный. Что скажешь?

– Я скажу, что это свидание.

– Невозможно. Лейтенант только несколько часов в Париже, и мы ни на минуту не теряли

его из виду.

– А почта? Он мог написать.

– Я уверен, он и не подозревает, что его идол так близко от него. Разве я не заметил его скучающего вида? Притом, и сама красавица вскрикнула, когда увидела его здесь. Значит, она не знала о его приезде в Париж.

Зала наполнилась народом, поднялся занавес. Когда акт окончился, Паскуаль и Ракен вместе вышли из партера и встали в коридоре, в нескольких шагах позади оркестра. Вскоре вышел и Жорж Прадель, отирая платком лоб. Так как жара в зале была просто невыносимая, лейтенант машинально расстегнул верхние пуговицы сюртука, что не ускользнуло от внимательного Паскуаля.

– Пошли за ним! — прошептал он, толкнув локтем своего товарища. — У меня появилась одна мысль.

Лейтенант с явным равнодушием прошел мимо той ложи, в которой сидела молодая женщина, и, взяв у контролера марку, вышел освежиться на бульвар.

– Ты прав, старичок, — сказал Паскуаль Ракену. — Один лишь случай все устроил. Пойдем-ка в буфет.

– С величайшим удовольствием!

– Две кружки пива и все необходимое для письма! — приказал Паскуаль, присаживаясь за маленький столик.

Он медленно, крупным и неправильным почерком, но очень четким, написал: «Неизвестный друг уведомляет лейтенанта Жоржа Праделя, что госпожа Леонида М. находится в ложе номер 16, с одной дамой, и что господина М. нет в Париже. С почтением к вам!» Показав записку Ракену, Паскуаль спросил:

– Понимаешь теперь?

– Кажется, да.

Послышался звонок к следующему акту, и буфет стал быстро пустеть.

– Пойдем и мы, — сказал Паскуаль.

– Смотри, как бы все не испортить, — покачал головой Ракен.

– Кто не рискует, тот и не имеет ничего, — возразил его товарищ.

Почти все зрители заняли свои места. Паскуаль увидел, что лейтенант уже сидит в кресле, и подошел к оркестровому капельдинеру.

– Месье, будьте так любезны, окажите мне маленькую услугу. Взгляните, прошу вас, на кресло номер восемь в третьем ряду. Видите молодого человека?

– Да, месье. Красивый молодой человек с белокурыми усами?

– Именно. Вот, потрудитесь передать ему эту маленькую записку.

– Но, сударь, сейчас поднимется занавес, и мне придется побеспокоить зрителей!

– Это пустяки! Гораздо важнее, чтобы этот молодой человек сейчас же получил эту записку. И я прошу сделать мне одолжение и принять от меня эти два франка.

– Хорошо, сударь. Что я должен сказать этому молодому человеку?

– Ничего, кроме следующих слов: «Если вы лейтенант Жорж Прадель, то эта записка адресована вам».

– Лейтенант Жорж Прадель? — повторил капельдинер. — Хорошо, сейчас.

И он отправился исполнять данное ему поручение. Паскуаль схватил за руку Ракена и увлек его в конец коридора, где они остановились возле ложи номер 16.