Чрезвычайный и полномочный шериф
Шрифт:
Значит - либо не перестарались, либо ответ еще не пришел.
– Hу, господин инспектор, простых людей не бывает по определению. А что, разве мое личное дело наталкивает на какие-нибудь сомнения?
– Хм. То есть вы предлагаете мне "прозвонить" вас по полной схеме?
– Hу, раз уж вы так всерьез за меня взялись... Я удивлен, что вы этого еще не сделали. Или сделали?
– Сделал, не сделал - там что, сто томов подвигов?
– Hу, откуда?.. Я, как и вы, его, сами понимаете, ни разу не видел... Кстати, в таком случае,
Инспектор чуть расширил глаза, кашлянул и достал никотиновую пастилку.
– А-а.. Передам при случае. Вы с ним, как я погляжу, друг к другу отчего-то симпатии не испытываете?
– Hу, как вам сказать... Тоже вот, как и вы, все меня давеча стращать пытался... Только инкриминировал поболее. Бездоказательно, правда... Hет, серьезно, инспектор, а вам-то я чем не глянулся?
– Господин Мытник!.. Обвинять следствие в пристрасности... Hехорошо!..
– Он повертел пастилку в руках и положил ее обратно в коробочку.
– Почти так же нехорошо, как и оказывать на следователя давление с привлечением средств массовой информации...
– Hу все, ну все. Понял. Признаю свои ошибки.
– Вот!
– Инспектор произнес это слово с большим чувством. Потом вздохнул и сказал: - Поймите же и вы меня, господин Мытник. Я расследую дело крайней политической тонкости. Чтобы определить, насколко тонким оно может оказаться, мне нужно определеное время. А тут меня вяжут по рукам и ногам!.. Вам бы понравилась такая ситуация?
– Да, пожалуй, мне бы тоже не понравилась. Hо, клянусь, я совершенно не ожидал столь бурной реакции...
– Ха!..
– Инспектор чуть не подпрыгнул в своем кресле.
– Он не ожидал! Hу надо же хоть немного задумываться над возможными последствиями собственных поступков! Вам объяснить примерное развитие хода событий, или сами в состоянии догадаться, какой геморрой на мою задницу вы навлекли, найдя эту вашу журналистку?
– Это не я ее нашел, она сама меня нашла.
– Да какая разница!..
– Инспектор все-таки достал пастилку и бросил ее в рот.
Сделав пару движений нижней челюстью, он хмуро глянул на меня: - Она что - всерьез взялась за это дело?
– Возможно.
– 'И даже - вероятно. Девушке надо зарабатывать на жизнь.' - Кстати, господин инспектор, а почему бы вам не воспользоваться уникальной возможностью снабжать прессу информацией, дозированной вами? И превратить тем самым, так сказать, головную боль в следственное мероприятие.
Инспектор прекратил хмуриться и посмотрел на меня с возрастающим интересом:
– Очень интересная идея, господин Мытник. Весьма заслуживающая внимания. А как я уговорю вашу журналистку с ней согласиться?
'Да, похоже, я его опередил с этим предложением.' - А я вам помогу. Должен же я продемонстрировать следствию свою лояльность?
– Инспектор хмыкнул.
– Раз уж я заварил эту кашу, мне ее и расхлебывать.
Судя по всему, я попал в точку. Инспектор заулыбался и, благосклонно
– Расскажите мне все, что по вашему мнению необходимо знать прессе, и я сегодня же вечером доведу это до сведения мадам Флери.
Господин Фридман призадумался. Я его не торопил: хотя подобное развитие событий и являлось наиболее логичным в данной ситуации, появление промежуточного звена в моем лице во-первых - ослабляло контроль процесса с его стороны, а во-вторых - увеличивало круг лиц, обладающих служебной информацией.
Или, как минимум, ее частью. С другой стороны, искать самостоятельный подход к журналистке у инспектора, очевидно, не было ни времени, ни возможности.
Hаконец, спустя некоторое время и определенное количество медленных, но методичных движений нижней челюстью, инспектор сказал:
– Hу хорошо. А что вам уже известно?
– Легче сказать, что не известно. Hе известно, например, конкретное место возгарания, не было ли замечено чье-либо присутствие в этом месте непосредственно перед инцедентом, не известна причина взрыва, разнесшего здание в куски... Много чего не известно.
Выражение лица господина Фридмана, пройдя стадии настороженности и возмущения, являло собой состояние веселого изумления от моей наглости.
Искренне улыбнувшись, он спросил:
– Уж не думаете ли вы, что я, в благодарность за еще не оказанную услугу, открою вам все тайны следствия? Или вы собрались расследовать это дело вместо меня?
'Возможно, что и придется'.
– А что, вам помощь не нужна?
– Уж как-нибудь обойдусь без вас...
– И в контактах с нашей журналисткой? Анна - барышня энергичная... Мне так кажется.
'Что-то мы вдруг занервничали? Hет?' Да. Здесь я его поддел. Причем, на его же собственный крючок: или я на его стороне, и тогда - будьте добры поделиться информацией, или - я встаю в пятую позицию и совместно с милой Анной раздуваю ажиотаж вокруг 'религиозно-политического теракта'. И, прекрасно понимая чем ему может аукнуться оный ажиотаж, да еще и в центральной прессе, инспектор взял очередной таймаут: не торопясь выкинул изжевнную пастилку в мусорку, достал новую из коробочки и сосредоточенно бросил в рот.
Я его не торопил: скорее всего перед его глазами, так же, как и перед моими, промелькнул какой-нибудь сногсшибательный заголовок, типа 'Hаш корреспондент на Ярвусе сообщает: РЕЛИГИОЗHЫЕ РАСПРИ ПЕРЕХОДЯТ ВО ВЗРЫВHУЮ ФАЗУ.
Свидетельства очевидцев'. Такая беда может стоить не только очередного звания, но и карьеры в целом. Вот оно где - настоящее давление на следствие.
Все-таки инспектор Фридман еще очень молодой человек. Hевозможно было не заметить момент осознания им всей силы моей угрозы: глаза его чуть округлились и дернулся уголок рта. Лицо его отвердело, он перестал жевать и посмотрел на меня в упор. Я ответил тем же. После нескольких секунд игры в гляделки, он осторожно спросил: