Чрезвычайный и полномочный
Шрифт:
Навыки старинных картографов оставляли желать лучшего. К тому же создавалось впечатление, что рисовал ее безвестный художник в состоянии сильного похмелья, когда руки живут собственной жизнью и творят что хотят.
Кошмар да и только.
Виконт пытался определить, где Северные Земли, и потратил на это немало времени, сообразив, наконец, что держит карту вверх тормашками.
Земли нашлись, но были настолько корявыми, что трудно было понять, как в них мог кто-то жить, даже неприхотливые варвары.
В общем, шедевр картографии нисколько
– Основа экономики Диккарии – забой китов, моржей, морских котиков и прочих водоплавающих, овощеводство, охота. А также набеги на соседей с целью захвата добычи, – читал Черныш. – Дипломатические отношения между Тиндарией и страной варваров были установлены в тысяча сто двадцать пятом году от Великого Становления Силлоном Кираном после Грязной Войны и…
Черныш вытащил из энциклопедии очередную вложенную картинку и передал ее господину.
Виконт взял в руки не менее отвратную, чем карта, бумажку и уставился на изображение орка.
– Варвар обыкновенный, разбойничий, – прочитал он, кривя губы. – Ужас…
С картинки на него пялилась страхолюдина с большим зубастым ртом. Одета она была в подобие кожаных доспехов и шкуры. В одной лапе варвар держал связку отрубленных голов, в другой – громадный окровавленный нож.
Одного вида этого существа было достаточно, чтобы виконт ощутил, как позвоночник сковывает холодом.
В одной из голов связки он даже разглядел свою собственную.
– Слушай, Черныш, как ты думаешь, нас сразу убьют, когда мы въедем в Диккарию, или заставят помучиться? – спросил упавшим голосом Талиесин.
Дроу оторвался от книги, которая весьма его интересовала, и удивленно посмотрел на господина.
– Вообще-то, существует такая вещь, как дипломатический иммунитет, – сказал он. – Посол и его окружение защищено особым законом, который стороны обязаны соблюдать. В этом вся суть дипломатии. Как бы враждебно ни относилось население страны пребывания к посланнику, его никто не смеет и пальцем тронуть.
Талиесин отшвырнул от себя картинку.
– Не думаю, что эти… уроды знают о существовании международного права. Может быть, Дэндал как раз на это и рассчитывает?.. Скажут потом, что произошла неувязка, и, чтобы не поднимать шума и не портить отношений между странами, спустят на тормозах… А тем временем мы будем лежать в какой-нибудь выгребной яме. Точнее, то, что от нас останется после шумного пира. То есть кости.
Дроу внимательно посмотрел на господина и понял, что тот и не думает шутить. Прошли времена, когда Талиесин был одним из самых остроумных представителей аристократии в королевстве. Чтобы в том убедиться, достаточно было взглянуть на его физиономию. Виконт словно мыла наелся.
– Простите, но вы слишком пессимистично настроены.
– Но скажи – ты доволен тем, что отправишься в самое логово тьмы? В обитель варварства и беззакония?
Черныш
– Мой долг следовать за вами куда угодно, виконт. Я не буду утверждать, что меня ничто не держит в Тиндарии. У моей сестры много детей, она вдова, и ей нужна моя финансовая помощь. Почти все мое жалованье уходит на то, чтобы содержать племянников. Если меня съедят, это будет для них немалое огорчение…
Талиесин вздохнул. Что верно, то верно, «немалое» – это еще мягко сказано.
«А вот станет ли Ойла плакать обо мне, когда я умру?»
– Если хочешь, я отпущу тебя, – предложил он, – ты не раб, а свободная личность, поэтому вправе попросить аннулировать наше соглашение.
Черныш, кажется, расстроился.
– Не соблазняйте меня, господин… Мне нелегко далось решение следовать за вами, но час назад я уже распорядился относительно судьбы моего имущества и жалованья. Написал завещание, где все отдаю сестре.
– Это очень благородно, Черныш. Ты молодец. – Новый вздох. – Будь у меня кто-то, кому я бы мог передать все свои замки и пастбища… Но ведь даже Ойлу у меня король отобрал.
Дроу тактично уклонился от комментариев. Талиесин слыл тем еще бабником, и для того, чтобы заарканить очередную понравившуюся красотку, не гнушался самыми сомнительными методами соблазнения.
С таким отношением к жизни и противоположному полу, считал Черныш, трудно завоевать чью-то любовь по-настоящему.
История с Ойлой была логичным концом приключениям вертопраха Талиесина. Рано или поздно коса на камень все равно нашла бы, в этом Черныш не сомневался, так что воспринимал перемены в жизни господина (и себя), в общем, нормально.
Талиесин легко отделался. Еще неизвестно, что представляет большую опасность – разъяренный, явно не в своем уме король или дикари-разбойники.
Черныш, исполненный жизненной мудрости, полагал, что улизнуть из Тиндарии на время самый лучший выход, а там, глядишь, пыль уляжется и судьба подарит Талиесину шанс на возвращение.
– Налей вина, будь добр, – попросил виконт. – И себе тоже. Проводим в последний путь нашу старую вольготную жизнь.
Эльф и дроу выпили, молча перебирая собственные думы.
– Ну, читай дальше. Что там еще есть про Диккарию?
Глава 3
Сведения, почерпнутые из энциклопедии, не в состоянии были подготовить Талиесина к тому, что его ждало впереди. Реальность оказалась куда хуже любых пессимистических прогнозов.
До приграничного города Вейлимонда, стоящего на самой северной оконечности Тиндарии, Талиесин и Черныш доехали без проблем.
Это были пять дней веселого путешествия по приличным дорогам, остановок в дорогих трактирах и гостиницах, обедов с лучшими яствами и винами, прогулок с провинциальными барышнями, переходящими в легкий, а иногда и не очень, флирт… За пять дней Талиесин завел шесть романов и бросил, испарившись поутру в туманной дымке, шесть превосходных девушек.