Что было… Что ожидать… Демографические этюды
Шрифт:
Был принцип: «сначала брак, потом любовь».
Конечно, это всегда осложняло жизнь молодежи. Ведь гиперсексуальность молодёжи заложена в молодом организме Законом Природы. Но в русском народе вековое доминирование принципа: «сначала брак, потом любовь» — было почти повсеместным.
Приход к власти марксистов в смуте 1917 года показал, что мораль — это очень уязвимый фактор.
Суть идеологии марксизма в сфере морали Маркс и Энгельс вполне внятно изложили в «Манифесте коммунистической партии». В нем прямо написано: «ввести
В смуте 1917 года концепцию «общности женщин» с беспредельной наглостью и бесстыдством марксисты стали внедрять в реальную жизнь.
Например, Александра Коллонтай (Домонтович) в статье «Отношение между полами и классовая мораль», потребовала от женщин, «служить интересам класса, а не обособленной ячейке». И заявила: к межполовым отношениям надо относиться так же, как «выпивать стакан воды».
От концепции «стакана воды» молодежь большевиков прямо взбесилась. В анкете среди слушателей Коммунистического института им. Свердлова начала 1920-х причиной первой сексуальной связи назвали чувство любви к партнеру — менее 4%. А ведь «Свердловка» — это, организованный в 1919 году главный институт подготовки кадров для системы просвещения. Это был институт подготовки коммунистической «элиты» И в этом «элитном институте» бесстыдство прямо проповедовалось.
Если будущая «элита» лишь в 1 случае из 25 указали любовь причиной первой сексуальной связи, то чего можно ждать, когда выпускники «Свердловки» стали «просвещать» молодежь, готовя кадры всей коммунистической интеллигенции?..
И у городской интеллигенции бесстыдство прямо расцвело!..
К чему это привело?..
В России 1913 года на 1000 браков приходилось — лишь 9 разводов, то есть менее 1%. Так что крепость института Семьи была очень прочной.
По данным Игоря Шафаревича, (книга «Путь из-под глыб» — Современник, 1991) в 1925 году в городах СССР число разводов, в течение первого года брака, на 1000 браков стало:
в Минске — 260;
в Харькове — 197;
в Ленинграде — 159.
Для сравнения, в 1920-х в других столицах мира:
в Берлине — 11;
в Нью—Йорке — 14;
в Токио — 8.
Как видите, в городах других стран соотношение осталось, примерно, как и в России 1913 года. А в России, всего через 10 лет, крепость городской семьи ухудшилась в ДЕСЯТЬ — ДВАДЦАТЬ раз. То есть в русской городской семье «мораль сдвинулась» резко в сторону безнравственности. Расцвела мода на разводы и мода менять мужчин «как перчатки».
Но раз теория «стакана воды» вошла в моду, то нежелательные беременности стали неизбежными.
И что делать после «стакана воды»?..
Нежеланная беременность — это драма.
Веками мораль требовала: НЕЛЬЗЯ посягать на зарожденную жизнь.
Правители пламенных большевиков отбросили такую морали. 19 ноября 1920 года правители Кремля узаконили аборт, уничтожение зарожденной жизни в утробе
Сталин понимал разрушение семьи и аборты — к добру не ведёт. Добравшись в 1934 году до вершины власти в Кремле, он добился резкого ограничения свободы разводов. А постановлением ЦИК и СНК СССР от 27 июня 1936 года Сталин запретил аборты — это «законное убийство» детей в утробе матери. Так что этих сатанинских злодеяний: абортов и свободы разводов — на совесть Сталина не навесить.
Наоборот, именно Сталин существенно оздоровил сферу морали в вопросе института семьи и сохранения детей, зарожденных в утробе матери.
В этой сфере морали Сталин был очень суров.
Моя мать и другие взрослые старшего поколения рассказывали, что после родов мертвого ребенка, женщин часто вызывали «в район», чтобы расследовать факт мертвого рождения. Если у женщины уже было мертвое рождение, то расследовали всегда и очень тщательно. Мог последовать и арест, со всеми вытекающими последствиями. Так что женщины очень боялись мертворождений. При Сталине условий для массовых абортов не могло быть.
Однако то «просвещение», которое было привито коммунистической интеллигенции в «Свердловке», продолжало разрушать мораль на уровне массовой школы.
Приняв концепцию: «официальной, открытой общности жен», «пламенные большевики» включили в программы русских школ произведения, изучение которых уничтожало институт Семьи. Одним из таких произведений, которое уничтожало мораль института Семьи и создавало «нового русского человека», стал роман Чернышевского «Что делать».
Все в школе писали сочинения на тему: «Образ Веры Павловны — пример женщины будущего». Но ведь, этот «образ» менял мужчин «как перчатки». А дети у «образа» — вообще отсутствуют.
Вековая мораль русского народа в романе «Что делать» отменена.
Во всех произведениях русской литературы, которые изучали в советской школе, образ счастья — это «роман на стороне». А дети — так, «сбоку припёку».
Ну и куда вело «просвещение» детей по образу «Веры Павловны?..
Только к разрушению морали. Для «образа Веры Павловны — женщины будущего» дети излишни. И никакого «светлого будущего» у общества с таким «образом будущего» — нет. Такое «просвещение» уничтожало институт Семьи.
Однако священность института Семьи в русском народе была той вековой ценностью, которую мгновенно не уничтожить. Ведь веками моральные авторитеты внушали: «Браки заключаются на небесах».
Так что нужно время, не менее одного поколения, чтобы священное правило устойчивости института Семьи было серьезно повреждено.
«Ядовитое просвещение» в школе в стиле «образа Веры Павловны — женщины будущего» дало реальные «плоды». К 1950-м, когда был отменен запрет на аборты, русская молодежь уже была подготовлена и к праву на убийство ребенка в утробе матери, и на развод.