Что человеку надо
Шрифт:
— Каждый день бомбят и ни одной зенитки…
В коридоре он встречает Фернандо.
— Откуда?
— Из Астурии. Только что прилетел. Надо туда забросить продовольствие…
Гостиница. Здесь живут иностранцы: дипломаты, коммерсанты, журналисты. Они жалуются на скуку и на желудочные заболевания («Ах, это оливковое масло!»); пьют коктайли, играют в покер. Юркий поляк торгует швейцарскими франками и бразильскими паспортами. Оглядываясь, нет ли поблизости официанта, он шепчет:
— Скоро Франко придет!
Подагрический дипломат рассказывает:
— Я
Мисс Симсон приехала из Ливерпуля; у нее ослиная челюсть, а на шее прыщи. Когда раздается гудок сирены, она глотает бром и шепчет: «До чего это все монотонно!» В спокойные часы она пишет на машинке роман: «Большевик Кариба, прославленный своими зверствами, дрогнул, увидав невинные глаза молодой маркизы…»
За Эльзой ухаживали все обитатели гостиницы. Она была влюблена в испанского майора и говорила: «Если он меня бросит, я сойду с ума!». Как-то, вернувшись вечером, она сразу прошла к себе. Это была беспокойная ночь: город обстреливали с моря: один снаряд повредил водопровод. Утром заплаканная Эльза сказала: «Он меня бросил» — и попросила минеральной воды, чтобы помыться. Два часа спустя ее арестовали. Консул надел визитку и поехал в министерство. Ему вежливо ответили:
— Вот ее письмо с планом береговых укреплений…
На военном заводе 64 работают три смены. Анхелина недавно поступила на завод. Отец ее был кондуктором трамвая в Мадриде. Его убило зимой: осколок бомбы попал в вагон. Анхелина кормит мать и сестренку. Она небольшого роста, бронзовая кожа, а глаза синие. Ей все говорят: «Ты — красотка!» Она отрезает: «Не время!» Она увлечена работой: в Мадриде жаловались: «Мало патронов», а она набивает гильзы. Мелькают проворные руки. Сегодня мастер принес с базара розы:
— Анхелина… Это тебе…
Она даже не поглядела.
Ничего не изменилось в жизни акцизного чиновника Рамоса. Как прежде, он ходит на службу. Те же лица, те же цифры. Иногда жена жалуется: «Мяса не достать» или: «Надо запасаться рисом, говорят, анархисты выступят». Рамос отвечает: «Ничего не поделаешь — война». Он читает вслух газету: «Наша доблестная авиация»… Жена вяжет. Потом они говорят о своих делах: Рафаэль получил по математике плохую отметку, за Хуанитой ухаживает сын Педрина. Когда ночью бывает тревога, они молча сходят в погреб. Они привыкли к войне и только одно их смущает: пришлось потесниться — в комнате Рафаэля поселился беженец, какой-то ученый.
Валье помолодел, глаза стали живыми, походка легкой. По-прежнему его стол завален книгами. Он описывает чудесный век палеотория. Утром, волнуясь, он разворачивает газету — Мадрид держится! Он поздно возвращается домой, и это пугает Рамосов. Композитор Плаха, встретив Валье, не сразу его узнал.
— Что с вами?
Валье стесненно улыбнулся. Его жизнь стала сложной и непонятной. На столе среди листов рукописи лежит начатое письмо: «Тереса! Я счастлив и я ненавижу это счастье…»
Тереса Маркес жила до войны спокойно, мало о чем думая. Она вышла замуж, когда ей было девятнадцать лет. Маркес не показывал своих чувств, он стыдился не только
Началась война. Маркес сразу ушел на фронт. Тереса не спала, прислушиваясь к шагам на лестнице. Она пошла работать в 5-й полк. Когда Маркес приезжал на несколько часов, она не отходила от него. До чего он изменился! Громко разговаривает, смеется, по-другому ест. Рядом с ней был чужой человек. Ей хотелось крикнуть: «Возьми меня с собой»! Она понимала, что это глупо, и беспомощно повторяла: «Только будь осторожней! Ради Андреса»… Он тоже не знал, что ей сказать. Он в тоске целовал ее руки, а минуту спустя рассказывал, как они поймали двух рекете, и смеялся.
Маркес отправил семью в Валенсию. Тереса поместила Андреса в детскую колонию, а себе нашла комнату у старухи. Это крохотная каморка, похожая на тюремную камеру: беленые стены, узкая койка, распятье. Тереса работала в редакции: вырезывала из английских газет статьи об Испании. Она никогда не дочитывала до конца этих статей, не читала и газеты, где работала. Еще до войны Маркес пробовал говорить с ней о политике. Она слушала, чтобы не обидеть его. Теперь она думала: почему люди убивают друг друга? Она чувствовала себя одинокой и несчастной. Перед отъездом из Мадрида она видела Маркеса; он даже не посмотрел на нее. По воскресеньям она ездила к Андресу. С завистью она глядела на воспитательниц: они отняли у нее последнюю радость.
Тересе тридцать один год. Она высокая, русые волосы, серые глаза. Ее часто принимают за иностранку. Когда она улыбается, ее нельзя узнать — девчонка, готовая на любую шалость.
С Валье она познакомилась в редакции, он принес статью об охране научных институтов. Валье поглядел на Тересу и подумал: славная… Они вместе вышли из редакции. Валье говорил о Веласкесе, о весне в Андалузии, о народной музыке. Тереса знала, что Валье — знаменитый ученый, и ей льстило, что он пошел ее проводить.
Они стали часто встречаться. Валье много рассказывал: в эти рассказы он вкладывал всю свою жизнь: книги, города, встречи. Тереса как-то попросила:
— Расскажите о вашей работе.
Он замахал рукой:
— Увольте! Вот этого не умею…
Он никогда не говорил ей о своем чувстве, но о чем бы он ни говорил, во всем сказывалась тяжелая, громоздкая страсть стареющего человека. Тереса понимала все и без слов. Она думала: надо оборвать… Так можно зайти далеко. А муж?.. Как-то Валье поцеловал ее руку. Она сказала:
— Мы не должны больше встречаться.
Она написала Маркесу письмо нежное и растерянное. Он не ответил: это было во время боев на Хараме. Она не встречалась с Валье две недели: потом не выдержала и разыскала его. Она успокаивала себя: теперь война, все живут не так, как надо.
Рамосы не знали, что делает по ночам их жилец. Расставаясь с Тересой, Валье бродил по темным пустым улицам. Он был счастлив и боялся этого счастья. Тогда-то он начал письмо Тересе, но так и не дописал его.