Что это за игра?

Доусон Дженнифер

Джеймс поставил локти на колени и сплел пальцы рук.

– Мне трудно освоиться с этим нашим перемирием.

– Что ты имеешь в виду?

Он посмотрел на Грейси, но она смотрела на свои коричневые туфли на шпильках так, словно это было невероятно занимательное зрелище. Он тихо сказал:

– Я больше не хочу с тобой воевать.

Она сглотнула и проговорила:

– Я тоже.

Джеймс решил говорить начистоту – настолько, насколько это было возможно в данный момент.

– Но как быть тебе другом, я тоже не знаю.

Грейси взглянула на него и отвела глаза.

– Если мы друг другу понравимся, какая

разница?

– В обозримом будущем нам предстоит часто видеть друг друга. Разве ты не предпочла бы, чтобы мы встречались, не питая друг к другу враждебности?

Грейси кивнула.

– Да, конечно.

– Значит, мы хотим одного и того же?

– Да.

Ее правое бедро рядом с ним было твердым, Джеймс подавил желание погладить ее по ноге, ослабить напряжение, которое ее сковало.

– Есть идеи, как нам стать друзьями?

У Грейси вырвался смех, и, казалось, ее саму это ее удивило.

– Ни одной.

Их взгляды встретились, и все между ними замерло. Напряжение повисло в воздухе. Джеймс почти чувствовал свои губы на ее губах. Но он не воспользовался возможностью. Голосом, в котором слышалось – слишком явно слышалось – тлеющее желание, он сказал:

– Раньше мне никогда не доводилось тебя рассмешить. Мне это нравится.

Грейси поспешно переключила внимание на другое, стала смотреть на дверь, через которую они вошли.

– Нам надо бы вернуться к гостям.

– Да, надо бы.

Но ни один не двинулся с места. Ее нога по всей длине была прижата к его ноге, ее мягкость – к его твердости. Он крепко сжал пальцы, борясь с пульсирующим в нем желанием. Они столько времени сидели вот так, бедро к бедру, плечо к плечу, дыхание резкое и неровное, что Джеймс стал понимать смысл выражения: «Напряжение можно было резать ножом». Воздух между ними, казалось, сгустился и потрескивал от невысказанного желания, оно долго находилось под контролем, но теперь стремилось вырваться наружу. Когда Джеймс уже больше не мог это выносить, он встал и повернулся лицом к Грейси. Она посмотрела на него. Голод и растерянность в ее голубых глазах отражали его собственные запутанные эмоции. Джеймс засунул руки в карманы.

– Я больше не хочу спорить.

– Я знаю. Я тоже не хочу. – Грейси облизнула губы. – А в остальном нам придется разобраться.

– Я на это надеюсь.

– Вроде бы другие к тебе хорошо относятся, так что наверняка я когда-нибудь тоже наловчусь.

Она улыбнулась, и ее улыбка ослепила Джеймса – точно так же, как его ослепляло все остальное. Господи Иисусе! Он прочистил горло.

– Желаю приятно провести время.

– И я тебе.

Они попали в сети еще одного долгого многозначительного взгляда. Если оценивать по уровню жара, то этот взгляд мог бы соперничать с любым сексом, какой у него только был. И в это мгновение Джеймс вдруг сразу все понял. Враждебность. Постоянные споры. Подначивания. Он принимал это за раздражение, вызванное многочисленными различиями между ними, несовместимостью характеров и подспудно тлеющим странным влечением. Но он ошибался. Это было нечто большее, чем просто влечение, это была мощная, почти осязаемая химия. Не похожая ни на что, что ему когда-либо доводилось испытывать. Она не подчинялась логике и рассудку. Взгляд Джеймса упал на алые, полные губы Грейси, уже влажные, приоткрытые, ждущие его. Пока безумие не охватило его полностью, он пошел

единственным разумным путем, который был ему доступен: убрался отсюда подобру-поздорову.

Глава 6

Джеймс вышел не оглядываясь, тяжелая дверь закрылась за ним, и ее щелчок отозвался эхом в ушах Грейси. Теперь, когда она не чувствовала рядом с собой тепло тела Джеймса, сквозь тонкую ткань платья стал просачиваться холод бетона, и она осознала, какой горячей стала ее кожа. Грейси посмотрела на серый пол лестничной площадки и оторопело заморгала.

«Что это было?»

Они старались. Они выдержали: весь разговор обошелся без взаимных нападок друг на друга, но какой ценой? Когда не стало враждебности, сексуальное напряжение между ними резко возросло. Грейси всего лишь сидела с ним рядом, но даже от этого ей стало так жарко, что в какой-то момент она подумала, что вот-вот вспыхнет.

Грейси вдохнула и медленно выдохнула. Она не может быть ему другом. Все, что действовало в ее обычных отношениях с мужчинами, к нему неприменимо. С ним она не могла беззастенчиво флиртовать. Грейси помнила, как познакомилась с Чарли. Стоило им только увидеть друг друга, как она сразу поняла, что будет дальше. Они кружили вокруг друг друга, их намеки становились все более откровенными, пока Грейси не плюхнулась к нему на колени и не прошептала ему на ухо такое приглашение, каким могла бы гордиться даже Мэй Уэст. И уже секунд через тридцать они оказались в постели.

Грейси попыталась представить, как действует таким же манером с Джеймсом, и невольно поморщилась: вообразить такое не получалось. Она не могла с ним вести себя так. Это же Джеймс. Хотя огонь в его зеленых глазах заставлял ее усомниться во всех ее прежних представлениях о нем, она все равно не могла это представить.

Дверь открылась. Грейси встрепенулась в надежде, что это Джеймс вернулся, чтобы продолжить то, что они начали. Как это случилось? Неужели только вчера она была спокойна и довольна и их взаимная враждебность ее вполне устраивала? Но через секунду ее надежда сдулась, как воздушный шарик: в дверном проеме стоял ее брат. Он сверкнул своей фирменной ленивой улыбкой.

– Я так и думал, что найду тебя здесь.

Дома он всегда носил только джинсы и футболки, но сегодня он был очень хорош в черных брюках и голубой рубашке. Грейси приняла самое что ни на есть жизнерадостное, счастливое выражение лица.

– Захотелось отдохнуть от всех женщин, которые к тебе липнут?

Как говорила их мама, у него было лицо ангела, но в глазах – дьявол, и женщинам ужасно хотелось посмотреть, что скрывается за фасадом добродушного парня. Им никогда это не удавалось, но вовсе не потому, что они не пытались. Сэм сел на ступеньку рядом с сестрой.

– От чего ты прячешься? Ускользнуть с вечеринки в одиночестве – это на тебя не похоже.

Грейси пожала плечами.

– Это были трудные выходные, и я начала уставать от толпы. Я бы с удовольствием поехала домой.

– Звучит правдоподобно, – медленно протянул Сэм. – А теперь рассказывай правду.

Грейси сгорбилась и вздохнула.

– Разве не достаточно того, что я устала?

– Было бы достаточно, – будь это правдой. Но я думаю, ты наконец догадалась, что он тебя возбуждает, и тебе это не нравится, – сказал он таким тоном, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.