Что говорят лжецы
Шрифт:
Словно это все объясняет.
— Подожди. Ты только что использовала бла-бла-бла, как свое оправдание? Где такое видано? — бормочет Кэл и внезапно останавливается на тротуаре, пытаясь не рассмеяться, но терпит неудачу, издавая глубокий отрывистый звук.
— Неужели тебе не нравится бла-бла-бла? — я посылаю ему застенчивую улыбку. — Что тут такого?
— Ты говоришь, как будто слегка «того», — поддразнивает он, в уголках его глаз появляются веселые морщинки. — И я думаю, пришло время рассказать, как, черт возьми, ты додумалась использовать мое имя? Как ты узнала
— Вот это да, малыш, не то чтобы ты был известным. Давай не будем полными идиотами, — возвращаю ему права и студенческий, которые были у меня в руках, и по моему телу пробегает дрожь, когда наши пальцы соприкасаются.
— Поверь мне, я понятия не имела, что ты существуешь. Я взяла твое имя из воздуха. К тому же я была воодушевлена. У нас в столовой висит плакат про фермерское молоко из Калифорнии. Калифорния – Кэл. Видишь? Итак, затем мои друзья хотели узнать фамилию, и я, окинув взглядом помещение, увидела девушку из моего класса по экономике, Брианну...
— Томпсон, — произносим мы одновременно.
— Да. Брианна Томпсон, — я смеюсь. — Итак, в этот день ты Кэл Томпсон был создан. Или, как в этом случае, выдуман.
— Что на счет твитов?
— Ну, моя подруга Джемма, специализирующаяся на информации и знающая все в соцсетях, она представитель по связям с общественностью в Тета и глава отдела маркетинга, и та самая, которая настаивала на твитах. Она считает, что это очень «важно». — Да, я показываю в воздухе кавычки. — Джемма буквально заставляет нас писать твиты во время нашей встречи, чтобы добиться внимания людей! Полезно для нее. В смысле, я люблю ее до смерти, лишь теперь это становится противным.
— Джемма – двоюродная сестра моего соседа Мейсона, он подписан на нее в Твиттере.
— Вот как. Все части головоломки становятся на места, — я продолжаю идти и замечаю, как Кэл смотрит на мои ноги. Я делаю вид, что не замечаю; мои шаги становятся изящными.
— Что Мейсон думает обо всем этом?
Он спешит отвести свои глаза и смотрит в направлении моего двора.
— Мейсон и Аарон придурки, и выводят меня из себя. Они пришли сегодня в предвкушении драки.
Я сжимаю кулаки и выбрасываю руки вверх, балансируя на четырехдюймовых танкетках.
— Еще не поздно!
Он снова оценивающе окидывает меня взглядом насыщенно-голубых глаз, но не извращенным и бросающим в дрожь.
— Хорошо, Мэйвезер, держи в стороне свою плохую сущность. — Кэл рассматривает меня, почесывая легкую щетину на своем лице. — Видишь ли, я никогда не думал, что у меня будет свой собственный персональный преследователь.
Я смеюсь, чувствуя облегчение, что он несерьезно относится к ситуации.
— Перестань. Если бы я тебя преследовала, ты бы об этом знал. Я бы нашла более удачный способ довести тебя до состояния ужаса, нежели пара несчастных твитов, — слегка подталкиваю его локтем, начиная осознавать, что наслаждаюсь шутливой беседой, и мне нравится ее тема. — Может быть, ехала бы за тобой до дома, выучила бы твое расписание... сделала бы себе маленькую куклу Кэла, чтобы обнимать ночью... — скрещиваю
— Это. Звучит. Пугающе, — он вздрагивает. — Странность в том, что увидеть мое имя в твитах можно было только совершенно случайно. Кэл Томпсон — не то имя, которое я использую в соцсетях. Я не пользовался им со школы.
— Нет? Не оставляй меня в неизвестности. Какой твой реальный ник?
Он смеется.
— Тайтхэд Томпсон. Тайтхэд — это термин из регби.
Это объясняет глубокие раны, царапины и синяки.
— Оу. Регби? В нашем кампусе его нет.
— Уверен, здесь где-то есть внутреннее подобие лиги. Большая часть школ предлагает такое. Это правило — играть на конкурсной основе в школах поменьше, и в некоторых школах Лиги Плюща.
— Как давно ты играешь? — спрашиваю, чувствуя себя с ним непринужденно и искренне желая узнать больше.
— Три года до травмы, — Кэл останавливается на тротуаре, когда мы стоим напротив моего дома, но не двигаемся, чтобы перейти улицу. — Я играл в футбол в течение многих лет, и меня уже слегка тошнит от него. У меня есть стипендия в D1 школе, но... — он умолкает, пожимая плечами. — Я просто не хочу такого рода давления.
Мои брови поднимаются.
— Что твои родители говорят про то, чтобы ты отказался от стипендии?
— Они поддерживают меня; хотят, чтобы я был счастлив.
— Ничего себе, они кажутся замечательными.
— Они лучшие, — соглашается он с легкой усмешкой, кивая в сторону моего убогого маленького домика. — Ладно, значит, так... Я думаю, теперь твоя очередь, — он засовывает руки в карманы, и мы шагаем на дорогу, чтобы пересечь ее.
— Ну да. Мне так жаль. Это была настоящая глупость, безумная вещь.
— Да, но... — уступает он. — Никто не пострадал.
— За исключением той части, где ты проделал весь этот путь, чтобы надрать мне задницу, — стойко напоминаю я.
— Да, — соглашается он. — За исключением той части, где я проделал весь этот путь, чтобы надрать тебе задницу, — он делает грустное лицо, откашливается, и его взгляд падает на мою грудь и задерживается там. Он краснеет и отводит глаза в сторону. — На самом деле я очень разочарован, что не получилось.
— Ну, спасибо, тогда надери мне зад. Думаю, я это заслужила, — пробегаю рукой по своей длинной светлой косе, и яркие очарованные глаза Кэла следят за движением, вызывая покалывание в моем позвоночнике. Хочу снова это сделать и увидеть его реакцию. — И спасибо, что ты не полный придурок.
— Не пойми неправильно. Я был очень зол.
— Держу пари... — поднимаю подбородок, и его взгляд натыкается на мой рот. — С другой стороны, это был лишь час езды, и мы дали нашим друзья что-то, что они будут вспоминать в течение многих лет. Тьфу. Лет.
— Несколько лет точно. Просто посмотри, как они счастливы.
Наши друзья все еще стоят на крыльце, весело болтая и разглядывая нас с Кэлом с жадным любопытством, наблюдая за тем, как мы возвращаемся во двор.
— Они, как маленькие щенки.