Что играет мной? Страсти и борьба с ними в современном мире

Калинина Галина Вячеславовна

Вот мы приходим на исповедь, сдавленным голосом перечисляем свои грехи и пороки... А потом выходим из храма и начинаем все по но­вой. Да, конечно, со многими страстями спра­виться нелегко. Но ведь есть и другие. Что стоит, например, бросить курить... Трудно, не спорю, но, по сути, не такая уж это проблема. Но поче­му-то оказывается непросто завязать с этой дур­ной привычкой. Силы воли не хватает, скажете? Да не в силе дело. В воле? Пожалуй. Мы не хотим. Мы не верим, что это принципиально. То есть умом мы понимаем, что курить — это плохо. А вот сердцем — не верим.

Все упирается в конечном итоге в веру. Пред­ставьте себе курильщика, который точно знает, то есть он уверен на сто процентов, что следую­щая

сигарета будет для него означать смерть. Альтернативы нет. Никакая «скорая помощь» не откачает, никто не поможет. Для него выкурить эту самую сигарету означает наложить на себя руки. Неужели же не хватит у него сил удержать­ся от нее? Хватит, если он дорожит жизнью.

Можно возразить, сказать про дьявольские козни, про соблазны и искушения. Но в том-то вся и суть, что соблазны и искушения могут подействовать только на того, кто слаб в вере. Именно на какую-то ахиллесову пяту в нашем сознании (у кого-то эта ахиллесова пята занима­ет почти все сознание, а у кого-то лишь малую его часть).

Сила веры не в том, что она помогает отка­заться от земных благ. Она сама по сути своей уже отказ от земных благ, вернее, непризнание за земным миром блага.

Это пугает. Представьте себе отказ от всего земного, подчеркиваю — от всего. С чем мы окажемся? Чем можем мы заменить образовав­шийся вакуум? У кого из нас хватит веры на все это пространство?

Большинство из нас до судорог, до исступле­ния любит жизнь, это земное существование, тя­желое, бедственное, неуклюжее существование.

Мы говорим, как некогда Блаженный Авгус­тин: «Господи, дай мне целомудрие», а мерзкий голосочек в душе подшептывает: «Но только не сейчас, а немного попозже».

Мы говорим о том, как сложно бороться со страстями, с греховными наклонностями. Разве так уж сложно? Было бы желание. Это все тот же неоднократно заводившийся разговор о том, что Господь каждому готов даровать Царствие Небесное. Ну, берите же. Ну, кому нужно цело­мудрие — пожалуйста. А мы сидим на своих диванах, и все тот же гаденький голосочек гово­рит: «Только не сейчас, потом, завтра». Потому что хочется нам вовсе не Царствия Небесного и не целомудрия. По-настоящему нам хочется вкус­ной еды, женщин/мужчин (нужное подчеркнуть), денег и т. д.

Вот он, вопрос веры. Да кто же из нас верит по-настоящему, что Царствие Небесное — это главное и самое важное? Так оно и выходит, что веры нет. Есть только слабое, не очень уверен­ное представление о том, что это так. Это пони­мание существует преимущественно на уровне рассудка и порой маячит в душе, но, по большому счету, к вере имеет очень отдаленное отношение. Иногда, правда, пробивается еще слабый голо­сок совести, который мы старательно заглушаем разнообразными выгодными доводами. Но если ты веришь, что жить надо для Царствия Небес­ного, то никак иначе жить не будешь, просто не сможешь.

Вспоминается фильм А. Тарковского «Стал­кер» ^[79] с его чудесной комнатой, в которой испол­няются желания. Оглядываешься по сторонам, и кажется, что вся жизнь представляет собой по­добие этой чудесной комнаты. И каждый из нас получает то, что хочет: просящим дается и стуча­щим открывается (здесь нет никакого перенос­ного смысла, слова сказаны совершенно букваль­но). Только почему-то никто не просит ни цело­мудрия, ни смирения, ни прочих духовных благ. Мы проходим мимо них, оставляя на «потом».

79

Авторский сценарий создан по мотивам романа А. и Б. Стругацких «Пикник на обочине».

«Кто ж не верует в Сына Божия? — Не толь­ко тот, кто открыто, решительно

отвергает Его, но и тот, кто, называясь христианином, прово­дит греховную жизнь, гоняется за плотскими наслаждениями; тот, у кого бог — чрево; тот, у кого бог— серебро и золото; тот, у кого бог — земная слава; тот, кто почтил земную мудрость, враждебную Богу, как бы бога... Вера мертвая, признание Христа одним невольным умствен­ным убеждением, может быть и принадлежнос­тью бесов! Такая вера послужит верующему только к большему осуждению его на суде Хри­стовом. Вера в Евангелие должна быть живая; должно веровать умом и сердцем, исповедывать веру устами, выражать, доказывать ее жиз­нью. Покажи ми веру твою отдел твоих, гово­рит Апостол хвалящемуся одною мертвою ве­рою, одним голым знанием бытия Божия».

Свт. Игнатий (Брянчанинов)

Как обрести веру? Неверующий скажет: «Я не верю, вот когда я поверю, тогда и приду в храм. Если я сейчас пойду, то это будет неиск­ренне». И почти невозможным оказывается объяснить, что вера не сможет попасть в его сердце, пока он не откроет дверь. Тут такой парадокс с точки зрения бытовой логики. Замк­нутый круг: человек не верит, потому что не хочет верить, и не хочет верить, потому что не верит. На это можно ответить теми же словами прп. Амвросия, которые он сказал и о стяжании любви: «Если хочешь обрести веру — поступай так, как будто ты ее имеешь. И Господь, видя твое желание, подаст тебе веру». Иными слова­ми, исполнение евангельских заповедей вселяет в сердце человека Христа, а значит, и саму веру.

«Слушай Евангелие, говорящее тебе, и свя­тых Отцов, объясняющих Евангелие; слушай их внимательно, и мало-помалу вселится в тебя живая вера, которая потребует от тебя испол­нения евангельских заповедей, за это испол­нение наградит надеждою несомнен­ного спасения. Она соделает тебя на земле последователем Христовым, сонаследником Его на небе».

Свт. Игнатий (Брянчанинов)

Столь же неоднозначно обстоит дело и с ересью, или ложной философией. В рафиниро­ванном виде грехи эти — нечто подобное по­ступку Ницше или какого-нибудь Секо Асахары. Но если говорить о более скрытых вариантах, то почти у каждого из нас нет-нет да обнаружится парочка завалящихся «собственных» мыслишек на тему Православия. Даже не говоря о варианте половинного принятия веры, вроде этого: «В Бога верю, но в храм ходить не буду», который конечно же к истинной религии имеет мало от­ношения, — почти каждый пытается сформули­ровать Православие как-то по-своему, наиболее комфортным для себя способом, отодвигая не­удобные, «не самые важные» для себя вещи на задний план, а более удобные выдвигая на перед­ний. И нередко подобные измышления заводят довольно далеко, к прямому искажению догма­тов и истин Церкви — к ереси.

Борьба с гордыней — дело крайне сложное. И приступать к этой борьбе можно только с отчетливым пониманием, что самостоятельно человеку с демоном гордыни не справиться. Фак­тически и борьба вся заключается в этом самом осознании собственного бессилия и ничтоже­ства, в отказе от попыток совершить что-то толь­ко своими силами и обращенной к Господу мо­литве о помощи.

«Итак, очевидно, что никто не может достиг­нуть последнего предела совершенства и чисто­ты иначе как смирением истинным, которое он, видимо свидетельствуя пред братиями, изъявля­ет также и пред Богом в сокровенностях сердца своего, веруя, что без Его покрова и помощи, в каждый момент его посещающих, никак не мо­жет он достигнуть совершенства, которого же­лает и к которому с усилием течет» (прп. Иоанн Кассиан Римлянин).