Что купить Сумеречному охотнику, у которого все есть
Шрифт:
Демоны амфисбена были худшими, но и осьминого-человеки тоже не были его любимыми. С эстетической точки зрения они не так приятны и оставляли по всему полу слизь.
Форма Эльяса была больше похожа на каплю. Голова похожа на человеческую, но с зелеными глазами, расположенными близко друг к другу в центре лица, и треугольной прорезью, служившей носом и ртом. Рук не было. Торс был резко усечен, а нижняя часть напоминала кальмара с толстыми и короткими щупальцами. С головы до щупалец-обрубков он был покрыт зеленовато-черной слизью, будто возник из зловонного болота и источал гниль из каждой поры.
— Кто призывает Эльяса? — спросил он голосом, звучащим
— Я, — произнес Магнус. — Но я уверен, что мы это уладим, поскольку я призвал тебя, а ты выказал свою непокорность.
Он говорил радостно, но бело-голубое пламя свечей ответило на его настроение и уменьшилось, приняв форму клетки из света вокруг Эльяса, от чего тот завизжал. Его слизь совершенно никак не влияла на это пламя.
— О, да ладно! — проворчал Эльяс. — Не будь таким! Я был в пути. Меня задержало кое-какое личное дело.
Магнус закатил глаза.
— И чем же ты занимался, демон?
Выражение лица Эльяса было хитрым, насколько можно было судить по тому, что скрывалось за слизью.
— Да нужно было кое-что сделать. Так как у тебя дела, Магнус?
— Что? — спросил он.
— Ну, знаешь, с того последнего раза, как ты меня призывал. Как ты поживал?
— Что? — снова спросил Магнус.
— Ты меня не помнишь? — сказал демон с щупальцами.
— Я призываю много демонов, — слабо произнес Магнус.
Повисла долгая пауза. Маг глядел на дно своей кофейной чашки и отчаянно желал, чтобы появилось еще кофе. Многие смертные тоже так думают, но в этом у Магнуса было преимущество над этими простаками. Его чашка снова медленно стала наполняться, пока краев не коснулась густая темная жидкость. Он сделал глоток и посмотрел на Эльяса, который неловко переступал с щупальца на щупальце.
— Да уж, — сказал Эльяс. — Как-то неловко.
— Ничего личного, — сказал Магнус.
— Может, если я освежу твою память, — услужливо предложил Эльяс. — Ты призывал меня, когда искал демона, который проклял Сумеречного охотника. Билла Херондэйла?
— Уилла Херондэйла, — сказал Магнус.
Эльяс щелкнул щупальцами, словно пальцами.
— Я знал, что что-то вроде того.
— Знаешь, что, — просияв, проговорил Магнус, — думаю, я помню. Сожалею об этом. Я сразу понял, что ты не тот демон, которого искал. На одном из рисунков ты выглядел синим, но, очевидно, ты не синий, и я зря потратил твое время. Ты с пониманием отнесся к этому.
— Пустяки. — Эльяс взмахнул щупальцем. — Такое бывает. И я могу выглядеть синим. Знаешь, при правильном освещении.
— Освещение важно, это верно, — сказал Магнус.
— Так что произошло с Биллом Херондэйлом и тем проклятием, которое наложил на него синий демон? — Интерес осьминого-человека казался искренним.
— Уиллом Херондэйлом, — снова поправил его Магнус. — На самом деле, это довольно долгая история.
— Знаешь, иногда мы, демоны, только делаем вид, что проклинаем людей, но, на самом деле, этого не делаем, — болтливо проговорил Эльяс. — Мол, просто по кайфу. Мы такое любим. Ты знал об этом?
— Может, ты упоминал об этом столетие или два назад, — сдержанно заметил Магнус.
Эльяс покачал головой, улыбаясь испачканными в слизи зубами.
— Старое доброе притворное проклятие. Классика. Очень смешно. —
— Для Билла Херондэйла это было не смешно! — сказал Магнус. — Ах, черт. Теперь ты и меня этим заразил.
На стойке, где Магнус его оставил, зазвонил телефон. Он бросился к нему и обрадовался, когда увидел, что это Катарина. Он ждал ее звонка.
А потом он осознал, что демон с любопытством смотрит на него.
— Извини, — сказал Магнус. — Не возражаешь, если я отвечу?
Эльяс взмахнул щупальцем.
— О, нет, ни в коем случае.
Магнус нажал кнопку ответа на телефоне и подошел к окну, подальше от демона и паров серы.
— Привет, Катарина! — сказал он. — Я так рад, что ты, наконец, мне позвонила.
Возможно, он слегка сделал акцент на слове «наконец».
— Я позвонила только потому, что ты сказал, что это срочно, — проговорила его подруга Катарина, которая в первую очередь была медсестрой, а во вторую — магом. Магнус не думал, что за пятнадцать лет у нее было хотя бы свидание. До этого у нее был жених, за которого она все собиралась замуж, но никогда не находила времени, а потом, в конце концов, он умер от старости, все еще надеясь, что в один прекрасный день она назначит дату.
— Это срочно, — сказал Магнус. — Ты знаешь, что я тут, кхм, проводил время с одним из Нефилимов в Нью-Йоркском Институте.
— Лайтвуд, верно? — спросила Катарина.
— Александр Лайтвуд, — сказал Магнус, который был слегка напуган тем, как его собственный голос смягчился, произнося это имя.
— Не думала, что у тебя будет время, с учетом того, что происходит.
Правда. В тот вечер, когда Магнус встретил Алека, он просто хотел устроить вечеринку, повеселиться, сыграть роль мага, наполненного жизнерадостностью, пока не почувствовал это. Он помнил, как в прошлом, каждые несколько лет, он чувствовал беспокойную тягу к любви и начинал искать возможность любви в прекрасных незнакомцах. Так или иначе, на этот раз этого не произошло. Восьмидесятые он провел в странном облаке страдания, думая о Камилле, вампирше, которую любил больше века назад. На самом деле, он никого не любил — не любил и не получал их любви в ответ со времен Этты в пятидесятых годах. Этта уже много лет как мертва и оставила его перед своей смертью. С тех пор, конечно, были встречи, возлюбленные, которые разочаровывали его и которых разочаровывал он сам; лица, которые сейчас он едва помнил; проблески яркости, которые мелькали и исчезали, даже когда он приближался.
Он не переставал желать любви. Он просто почему-то перестал ее искать.
Он задавался вопросом, можно ли чувствовать истощение, не зная об этом; могла бы надежда исчезать не сразу вся, а ускользать постепенно, день за днем, и исчезнуть прежде, чем ты сможешь это осознать.
А потом на его вечеринке появилась Клэри Фрей, девушка, чья мама скрывала наследие Сумеречных охотников от Клэри всю ее жизнь. Клэри приводили к Магнусу, чтобы он мог околдовывать ее память и затуманивать зрение, снова и снова, пока она взрослела. Ничего страшного с девочкой он не делал, но ее мать так боялась за нее, а Магнус не чувствовал, что был в праве отказать. Тем не менее, он не мог удержаться от того, чтобы не проявить личный интерес. Видеть, как год за годом взрослел ребенок, было для него новым, как будто он чувствовал в своих руках тяжесть воспоминаний. Он начал ощущать некую ответственность, хотел знать, что с ней будет, и стал желать для нее лучшего.