Что мне делать?
Шрифт:
Мы вернулись в зал, где снова царил мрак. Сьюзан вздохнула и начала включать лампы. А я прислушивалась к топоту ног на лестнице. Безумный бег вверх, а после по коридору. Подойдя к запертой двери справа от меня, хозяйка постучала:
– Джек, это я.
Заскрипел отодвигаемый стул. Щелкнул замок. В открывшуюся дверь выглянул еще один ребенок, младше Майлза на несколько лет. Очень похожий на мать. Он улыбнулся Сьюзан, будто не видел ее целый год.
– Привет, мамочка! – обнял он ее. – Я скучал по тебе.
– Это Джек. Ему семь лет, – пояснила Сьюзан, взъерошив сыну волосы. – Мама должна
– Мне запирать дверь? – спросил Джек.
– Да. Запирай ее всегда, дорогой.
Мы пошли дальше. Позади щелкнул замок.
– Почему он запирается?
– Майлз не любит брата. – Должно быть, она уловила мой хмурый взгляд: кто же из подростков любит младших братьев? Продолжила: – Вам стоило поглядеть, что Майлз сделал с няней, которую невзлюбил. Это одна из причин, по которой мы сидим без денег. Медицинские счета. – Она резко развернулась ко мне. – Я не должна была это говорить. Это не так… важно. Может, несчастный случай. Не знаю, как там было на самом деле. Вдруг я вправду, к чертям, свихнулась?
Ее вынужденный смешок очень сильно бросался в глаза.
В конце коридора Сьюзан показала еще одну запертую дверь.
– Мне бы хотелось познакомить вас с комнатой Майлза, но у меня нет ключа, – сказала она просто. – Кроме того, я очень боюсь.
Она выдавила еще смешок. Но весьма неубедительно, даже не очень похоже на смех. Мы поднялись на второй этаж, где располагались несколько комнат, со вкусом выкрашенных и оклеенных обоями, уставленные изящной мебелью в викторианском стиле. В одной из них стоял только лишь кошачий лоток.
– Это для нашей кошки Уилки, – объяснила Сьюзан. – Самая везучая кошка в мире – у нее имеется целая комната для хранения дерьма.
– Да, вы умеете использовать пространство.
– Если честно, это очень милая кошка. Ей почти двадцать лет.
Я улыбнулась, показывая, как это интересно и значимо.
– Наверное, у нас больше места, чем необходимо, – говорила Сьюзан. – Я думала, что, возможно, мы заведем еще одного… Возможно, надо, но я не могу растить еще одного ребенка в этом доме. Поэтому мы теперь живем в очень дорогом складе. Мой муж занимается антиквариатом. – Я представила этого нервного, раздражительного мужа. Человека, который с большей вероятностью покупает антиквариат, чем изготавливает его. Скорее всего, он нанимает стильных женщин-дизайнеров в очках с роговой оправой, чтобы те работали на него. Наверное, они и купили для него все эти книги в неимоверном количестве. Я слышала, что люди покупают книги, как предмет интерьера, будто это – мебель. Глупые люди. Я никогда не смогу их понять.
Мы поднялись еще. Верхний этаж представлял собой мансарду с несколькими старинными дорожными сундуками вдоль стен.
– Не выглядят ли эти ящики по-дурацки? – прошептала Сьюзан. – Но муж говорит, что они придают комнате истинный облик. Он не хотел реконструкции…
Таким образом, дом обустраивался компромиссно – муж тяготел к винтажному убранству, а Сьюзан желала модерна. Наверное, таким образом они полагали, что внешний фактор поможет сгладить внутренний раскол. Но в итоге Берки не пришли
Мы спустились по черной лестнице, тесной и головокружительно крутой, похожей на звериную нору, и оказались в просторной и сверкающей современной кухне.
Майлз сидел там, ожидая нас. Увидев его, Сьюзан напряглась.
Для своего возраста он казался слишком щуплым. Бледное лицо и заостренный подбородок. Черные глаза поблескивали внимательно, как у паука. Он оценивал нас. Очень вероятно, что он ненавидит школу, подумала я. Он никогда не получал достаточно внимания, а теперь, даже если вся забота Сьюзан обрушится на него, все равно будет мало. Хитрый. Эгоцентричный.
– Привет, мамочка, – сказал он. Лицо мальчика мгновенно изменилось, озарившись глупой улыбкой. – Я скучал по тебе.
Сладкий, милый мамин любимчик – Джек. Он идеально копировал младшего брата. Даже когда Майлз шел, чтобы обнять Сьюзан, он имитировал осанку и разворот плеч Джека. Он обхватил ее, уткнулся носом в платье. Сьюзан смотрела на меня над его головой, губы поджаты, щеки втянуты, как если бы она обоняла отвратительный запах.
– Почему ты не хочешь меня обнять? – задрал голову Майлз.
Она обхватила его на краткий миг, и он тут же отшатнулся, будто обжегся.
– Я слышал, что говорила ей, – произнес мальчик. – О Джеке. О няне. Обо всем. Какая же ты сука.
Сьюзан вздрогнула, а он повернулся ко мне.
– Надеюсь, ты уедешь и больше не вернешься. Тебе же лучше будет. – Он улыбнулся нам двоим. – Это семейное дело. Не так ли, мамочка?
И он помчался по черной лестнице, топая тяжелыми кожаными башмаками и наклонившись вперед. Он и в самом деле бежал, словно покрытое хитиновым панцирем насекомое, блестящее и жесткое.
Сьюзан, глядевшая в пол, вздохнула и подняла глаза.
– Помогите мне.
– А что ваш муж говорит обо всем этом?
– Мы не обсуждаем это. Майлз – его ребенок. Он его растил. Всякий раз, когда я начинаю хотя бы критиковать его, муж утверждает, что я схожу с ума. Он часто говорит, что я схожу с ума. Дом с привидениями… Может, и правда? В любом случае, он много путешествует, а потому даже не узнает, что вы к нам приезжали.
– Я в силах вам помочь. Можем мы быстро оговорить стоимость?
С суммой она согласилась, но не со сроками.
– Я не могу ждать целый год, пока Майлз поправится. Он может всех нас убить за это время, – в очередной раз не то усмехнулась, не то поперхнулась она.
И я согласилась приезжать два раза в неделю.
Как правило, я появлялась днем, когда дети были в школе, а Сьюзан – на работе. Я действительно чистила дом, мыла его. Жгла шалфей и рассыпала морскую соль. Залила кипятком лаванду и розмарин, протерла полученным настоем пол, стены и потолок. А потом сидела в библиотеке и читала. Кроме того, разнюхивала, что могла. Нашла множество фотографий лучезарно улыбающегося Джека, несколько – насупленного Майлза, парочку – мрачной Сьюзан и ни одной фотографии ее мужа. Мне даже стало жаль эту женщину. Вечно недовольный пасынок и муж, который все время в отлучке. Не удивительно, что в голове начинают кружиться темные мысли.