Что может быть проще времени
Шрифт:
Машину занесло, и она остановилась поперек дороги. Дернув Райли за плечо, Блэйн вывел его из равновесия, а другой рукой вырвал у него ружье.
Он взглянул на Райли: на лице у него был написан смертельный ужас. Его челюсть ходила беззвучно вверх-вниз, как у марионетки, в углах рта выступила пена. Глаза его бешено вращались, а лицо превратилось в уродливую маску от сведенных судорогой мышц. Скрюченные пальцы тянулись к ружью.
— Прекрати! — заорал Блэйн. — Это всего лишь левитаторы.
Слово
Уже обращаясь к Райли, Блэйн понял, что слышит голоса, беззвучный хор голосов, обращающихся к нему среди ночи.
«Друг, один из нас ранен, „алая струйка по мускулистому плечу“, не сильно. А где ружье? „Ружье с печально обвислым стволом.“ Все в порядке — ружье у нашего друга. Теперь займемся этим, „загнанная в угол, рычащая собака; скунс с поднятым хвостом, готовая к броску, свернувшаяся в кольцо гремучая змея.“»
— «Стойте,» — закричал Блэйн. — «Подождите! Опасности больше нет. Он не будет стрелять.»
Нажав локтем на ручку замка, он распахнул дверь и, оттолкнув Райли, вывалился из кабины, держа в руках ружье. Блэйн переломил дробовик, и патроны выпали; отбросив ружье на дорогу, он облокотился на автомобиль.
Ночь вдруг стала абсолютно беззвучной, не считая стонов и воя Райли, доносящихся из кабины.
— «Все,» — сказал Блэйн, — «больше нечего бояться.»
Они нырнули с неба, как будто стояли там на невидимой платформе, и мягко приземлились на ноги.
Медленно и бесшумно они приблизились к нему и остановились, ничего не произнося.
— «По-идиотски ведете себя,» — сказал им Блэйн. — «В следующий раз кому-нибудь из вас отстрелят голову, „безголовое тело, прогуливающееся небрежной походкой, клубы пены, вскипающие из обрубка шеи.“»
Блэйн заметил, что все они были молоды, не старше восемнадцати, а одеты в подобие купальных костюмов. Блэйн уловил исходящее от них чувство веселья и озорства.
Они подошли еще ближе, Блэйн попытался прочесть еще что-нибудь по их виду, но больше ничего не увидел.
— «Ты кто?» — спросил один из них.
— «Шепард Блэйн, из „Фишхука“».
— «Куда ты едешь?»
— «В сторону Южной Дакоты.»
— «На этом грузовике?»
— «И с этим человеком,» — добавил Блэйн. — «Не трогайте его.»
— «Он стрелял в нас. Он ранил Мари.»
— «Пустяки,» — сказала Мари, — «царапина.»
— «Он боится,» — сказал Блэйн. — «У него патроны с серебряной картечью.»
Блэйн почувствовал, что мысль о серебряной картечи их развеселила.
И ощутил необычность сложившейся ситуации: лунная ночь, заброшенная дорога, машина поперек шоссе, заунывный вой ветра над прерией и они двое, он и Райли, окруженные не индейцами из племени сиу, или команчей, или черноногих, а группой паранормальных подростков,
И кто вправе осудить их, спросил он себя, или мешать им? Если эти небольшие акции протеста помогают им самоутверждаться в их полной унижений жизни, если этим путем они отстаивают какую-то долю своего человеческого достоинства, тогда их поступки — вполне нормальное человеческое поведение, за которое из нельзя винить.
Он всматривался в лица, которые мог разглядеть в расплывчатом свете луны и фар, и видел, что идет борьба между вспыльчивостью и нерешительностью. Из машины по-прежнему доносились стоны водителя, бьющегося в истерике.
— «„Фишхук“? Башни зданий на холме, квадратные километры зданий, массивный, величественные, вдохновляющие…»
— «Верно,» — подтвердил Блэйн.
От группы отделилась девушка, подошла к Блэйну и протянула ему свою ладонь.
— «Друг,» — сказала она, — «мы не ждали встретить здесь друга. Нам всем очень жаль, что мы причинили тебе неприятности.»
Блэйн взял ее руку и ощутил пожатие сильных, молодых пальцев.
— «На дорогах редко кого встретишь ночью,» — сказал один из ребят.
— «Мы просто веселились,» — сказал другой, — «в жизни так мало веселого.»
— «Мало,» — согласился Блэйн. — «Я сам знаю, как мало.»
— «Мы ряженные — ведь скоро канун Дня святых,» — добавил еще один.
— «Ряженные? День святых? А, ну тогда все понял. „Рука, стучащая в закрытые ставни, повешенная на дерево калитка, перевернутая вверх ногами табличка с заклинаниями.“»
— «Им это полезно. Сами напрашиваются.»
— «Пусть так,» — сказал Блэйн. — «Но ведь это опасно.»
— «Не очень. Они слишком боятся.»
— «Но этим положению не поможешь.»
— «Мистер, положению ничем не поможешь.»
— «А „Фишхук“?» — спросила стоящая перед Блэйном девушка.
Блэйн внимательно посмотрел на нее и вдруг понял, как она красива: голубые глаза, золотистые волосы и фигура, которая в древние времена сделала бы ее победительницей всех конкурсов красоты, — идол, благополучно позабытый человечеством, увлекшимся парапсихологией.
— «Не знаю, — сказал Блэйн. — Прости, но я не знаю.»
— «Что-то случилось? Тебе грозит опасность?»
— «Пока нет.»
— «Тебе нужна помощь?»
— «Ни к чему,» — как можно беззаботнее произнес Блэйн.
— «Мы можем полететь с тобой куда скажешь.»
— «Я не умею летать.»
— «И не надо. Мы сами, „он в воздухе, поддерживаемый за руки двумя левитаторами.“»
Блэйн передернул плечами:
— «Нет уж, благодарю, лучше не надо.»
Кто-то открыл дверцу машины, кто-то вышвырнул Райли на землю.
Рыдая, водитель пополз на четвереньках.
— «Оставьте его,» — закричал Блэйн.