Что можно Кузенкову?
Шрифт:
– Чего вы хотите от меня, Кузенков?
– Мирного существования хочу. Давай жить по-отдельности. Я не лезу в твои дела, ты не лезешь в мои. Это же не жизнь, а малина! Утром вежливо здороваемся, вечером расходимся, довольные друг другом… Ну, Валерий Борисович, по рукам – и все хвори позабыты!
– Этому не бывать! – сказал
– Значит, не поладим?
– Нет, не поладим, хотя я вас и считаю виртуозом… Теперь-то мне можно уйти?
– Да валите на все четыре стороны! Мне-то какое до вас дело!
Кузенков на полиспасте спустил деталь, развернул чертеж и надолго замер в неподвижности, что с Кузенковым случалось всегда, когда он встречался с необычно сложной работой. Он видел деталь во всех трех плоскостях. Мысленный взор вместе со сверлом проникал вовнутрь, Кузенков что-то подсчитывал на клочке бумаги. Морщины на лбу постепенно разгладились, напряжение проходило – это значило, что Кузенков, примерно, знает, как просверлить злополучные отверстия, чтобы все три луча внутри металла сходились в одну точку, а потом утроенным диаметром выходили на противоположной стороне. Подняв деталь на сверлильный станок последней марки, он начал делать разметку – осторожными, для непривычных глаз даже незаметными движениями.
Петр Кузенков действительно был специалистом высшей квалификации, понимал металл, всегда добивался ювелирной точности, и в городе не было завода, который не зазывал бы Кузенкова в свои инструментальные цехи. Петр Кузенков работал быстро, к концу смены разметка была закончена, и, чувствуя спиной испытующие взгляды соседей по станкам, пошел искать мастера. Он умудрился выбрать такой момент, когда мастер находился в центре довольно плотной толпы. Пробив плечом себе дорогу вперед, отставив
– Ну что, мастер, идем на мировую! Мои условия тебе известны… Ласково прошу, Валерий Борисович, сдай немного назад! – И все поняли, о чем шла речь и какие условия выколачивал из молодого мастера Петр Кузенков. – Сдай немного назад, мастер! Всегда можно чуточку подвинуться… А за мной дело не встанет: сделал разметку, завтра к обеденному перерыву все будет о'кей!
Побледнев, мастер резко повернулся и ушел, но, конечно, услышал последние слова Кузенкова:
– С огнем играешь, мастер!
На следующий день ни в восемь, ни в девять часов Кузенков на работу не явился, хотя жена по телефону ответила: «Вовремя ушел!» Никто не видел его и на заводской территории, и уж было собрались звонить в милицию и в больницы, когда Кузенков сам позвонил начальнику цеха.
– Говорю из заводской поликлиники… Катар верхних дыхательных путей. Открыт бюллетень… А вы не можете передать трубку мастеру Сопыряеву?..
Трубка была громкой, и все – директор завода, технолог, конструктор – услышали:
– Не вешай нос, мастер! Есть еще в цехе Кузенковы. Например, мой сосед Грищенко… Он и на работу приходит вовремя, и пиво не пьет, и выполняет все заказы, которые ты ему подсовываешь. Не человек, а золото! Твой любимчик! А теперь привет, у меня постельный режим.
Часа через три стало известно, что отверстия еще не сходятся, а еще через час вспотевший Грищенко в траурной позе стоял над непонятного назначения деталью. Он сказал едва слышно:
– Запорол!
Почти одновременно с этим мастера Сопыряева вызвали к директору, чтобы разобраться в том, правильно или неправильно мастер работает с людьми.