Что надеть для обольщения
Шрифт:
– На следующий год я ни за что не пропущу твой праздник, Томлин.
Верзила объяснил Эдвине:
– Я очень многим обязан Прескотту. Это он уговорил меня вернуться обратно на кухню, когда все дразнили меня Тарталетка Томлин и давали другие обидные прозвища, которые я не могу произнести сейчас, щадя ваши нежные ушки. Прескотт сказал, что те, кто сейчас поднимает меня на смех, скоро будут умолять позволить им облизать крошки с моей тарелки.
– Ах, я догадалась, кто вы! – воскликнула Эдвина. – Вы – Малыш Том, известный кондитер!
– Вы
– Одна моя подруга говорит, что такого даровитого кондитера днем с огнем не сыщешь. Она рассказывала, что ваш торт был похож на римский Колизей. И такой вкусный, что пальчики оближешь!
Лицо добродушного великана расплылось в счастливой улыбке.
– Я его испек для важного приема у Луистонов. Это было месяц назад.
– Это что! Если бы вы попробовали торт, который Томлин приготовил ко дню рождения директора Данна, вы бы еще не то сказали! – Прескотт заметно оживился. – Это была точная копия Андерсен-Холла: ворота, конюшни, молочная ферма. В жизни не видел ничего подобного! – Прескотт покачал головой, искренне восхищаясь. – А из марципанов он сделал сотрудников Андерсен-Холла. Да он настоящий гений!
Томлин залился довольным смехом.
– Труднее всего было придать лицу миниатюрной миссис Найджел обычное для нее кислое выражение!
– А помнишь, как директор Данн съел самого себя? Дети визжали от восторга. – Прескотт и сам, вспоминая это, радовался как ребенок. Он посветлел лицом, а его глаза задорно сияли.
– Чудесное было время, – кивнул Томлин, улыбаясь. А потом сразу погрустнел и тяжело вздохнул. – Да, теперь уже его не вернешь…
Они оба стояли и молча смотрели друг на друга, объединенные общими воспоминаниями о горькой утрате. Прескотт первым отвел взгляд и тихо кашлянул.
– Я заглянул к тебе на минутку, старина Томлин, и совсем позабыл о вежливости. – Не глядя на Эдвину, он представил ей Томлина. – Леди Росс, познакомьтесь с Томлином Берком, выдающимся кондитером.
Томлин поклонился:
– К вашим услугам, миледи.
Эдвина кивнула:
– Знаю, возможно, это прозвучит банально, но все, кто знал директора Данна, не могут не скорбеть о нем.
Добродушный великан кивнул:
– Он был таким добрым человеком, миледи, таким славным… – Томлин сочувственно взглянул на Прескотта: – Я слышал о Кэтрин.
Эдвина почувствовала, как под его взглядом Прескотт весь словно сжался.
– Я был потрясен. Хотя в глубине души о чем-то таком догадывался. Как ты…
– Спасибо, Томлин, что позволил нам пройти через свою дверь, – перебил его Прескотт. – Я не хотел, чтобы о моем приезде объявляли. Ты же знаешь, я не люблю привлекать к себе внимание.
Добродушный увалень кивнул, очевидно, с пониманием относясь к нежеланию Прескотта продолжать разговор о Кэтрин.
– Ах, я очень рад тебя видеть, Дивейн. Несмотря на то, что ты, как обычно, решил проникнуть туда, куда тебя не приглашали. – Томлин улыбнулся другу. –
– Через несколько недель у нее будет день рождения. Вот и повод зайти.
Увалень погрозил Прескотту пухлым пальцем.
– Ловлю тебя на слове, Прескотт Дивейн.
– Я обязательно приду, Томлин. Только если готовить будет Салли, а не ты. Я не собираюсь есть ту бурду, которую ты называешь едой.
– О, не беспокойся, пожалуйста. Дома Салли не пускает меня на кухню. Только здесь, на работе, я король в своих владениях. А дома меня не допускают даже к мытью посуды, – жаловался Томлин, однако сам в это время так и светился от счастья.
Подняв бровь, Прескотт спросил:
– Ты не забыл про суфле, за которым тебе надо смотреть?
Томлин развел руками:
– Мне и правда нужно идти. Ступайте по этому коридору, затем поверните налево и поднимитесь по лестнице. А потом идите прямо на звуки музыки – там будет танцевальный зал. – Повернувшись к Эдвине, Томлин указал большим пальцем на Прескотта: – Поосторожнее с этим парнем, миледи. Он будет подбивать вас на авантюры, от которых у вас дух захватит.
Широко улыбнувшись, Томлин отправился на кухню. Качая головой, Прескотт улыбался.
– Ах, мой старый дружище Томлин!
Эта абсолютно новая для нее сторона личности Прескотта приятно удивила Эдвину. Разгадывание его характера напоминало Эдвине очистку лука – снятие слоя за слоем, только без слез. Чем больше она узнавала о его характере и о его прошлой жизни, тем большее любопытство в ней возбуждал этот необычный человек.
– Томлин тоже вырос в Андерсен-Холле?
– Да, и Салли, его жена, тоже. Они прекрасные люди.
– А Кэтрин? Она тоже воспитывалась в приюте вместе с вами?
Лицо Прескотта приняло непроницаемое выражение, и он сказал, не глядя на Эдвину:
– Если вам так уж необходимо это знать, Кэтрин работает в Андерсен-Холле. Точно так же как миссис Найджел.
Эдвине как-то не верилось, что Кэтрин «совсем как миссис Найджел». То, как Прескотт реагировал на любые невинные вопросы о ней, до предела возбудило любопытство Эдвины. Какое-то неприятное, незнакомое чувство свернулось клубком в ее сердце.
– Тем не менее вы называете ее по имени.
Одно мгновение Прескотт молчал. Затем вздохнул, поняв, что его приперли к стенке.
– Вы, миледи, очень настырны. И также проницательны. Миссис Найджел навсегда останется для меня строгой наставницей, которая была готова в любой момент, когда я плохо себя вел, пройтись по моей голове метлой. Что, я должен признаться, случалось довольно часто. Что касается Кэтрин, она тоже воспитывалась в Андерсен-Холле, а теперь помогает вести там дела. Поэтому трудно привыкнуть называть ее… миссис Данн.
Миссис! Так, значит, она замужем! У Эдвины отлегло от сердца, и ей сразу стало лучше. Неужели это было так важно для нее?