Что надеть для обольщения
Шрифт:
На самом деле она сама во всем виновата. Ничего удивительного, что у него сложились такие убеждения – они явились отражением его жизни. Какое она имеет право подвергать сомнению правильность его мнения? Однако в глубине души у Эдвины жила уверенность, что из Прескотта выйдет замечательный отец. И муж, раз уж на то пошло. Он такой понимающий, внимательный и такой добродушный… Она была уверена, что стоит его немного приободрить…
Господи, о чем она думает? Не собирается же она и в самом деле выходить за Прескотта замуж! Однако стоит ему назвать
Однако нельзя было не признать, что за время их короткого знакомства дружба с Прескоттом стала очень много значить для Эдвины. Ее ни на миг не покидало ощущение, что она знала его всю жизнь. Возможно, это чувство появилось из-за того, что, прежде чем встретиться с Прескоттом, она в течение многих дней изучала, что он собой представляет. Но результат ее исследования едва ли хоть чуть-чуть отражал богатство и сложность натуры Прескотта Дивейна…
Дверь в голубую гостиную отворилась, и в дверном проеме показалась голова Джинни.
– Ах вот ты где, дорогая моя! – Шурша светлыми кружевными юбками, Джинни подошла к Эдвине. – Прячешься от юных особ, атаковавших наше общество?
– Ах… Ну да. – Эдвина поспешно отвернулась от окна и опустила штору. – Гм… Я не представляла, что их окажется так много.
– Неудивительно: мы можем предложить им то, что они больше нигде не смогут найти – надежный причал, где их будут воодушевлять на исследования запретных для них тем. Несколько барышень, кажется, очень интересуются общественными работами, которые мы проводим.
– Мы привлекаем слишком много внимания к нашему обществу, Джинни. Меня не оставляет предчувствие, что добром это не кончится.
Джинни развела руками:
– А что может случиться? Ты владелица помещения и всего этого дома. Все мы здесь находимся по своему собственному желанию. Насильно мы здесь никого не держим. Не хочешь оставаться членом общества – пожалуйста, можешь уйти в любой момент.
На сердце у Эдвины кошки скребли. Кусая губы, она качала головой.
– Если люди станут думать, что мы дурно влияем на их дочерей, это значительно осложнит нам жизнь. Кроме того, я не хочу обострять проблему взаимоотношений отцов и дочерей.
– Ты хотела сказать «отцов и детей»? – Джинни мило улыбнулась.
– Ну да, конечно. – Эдвина опустила глаза. – Я горько сожалею о том, что между отцом и мной произошел разлад. И нужно сделать все от нас зависящее, чтобы в дальнейшем избежать подобных осложнений.
Джинни схватила Эдвину за руку.
– Но если бы ты могла все начать сначала, разве отказалась бы от мысли основать женское общество?
– Если бы у меня появилась возможность все начать сначала, я бы не стала повторять прошлые ошибки. В особенности в отношениях с отцом. Я все сделала бы не так. Я сообщила бы ему, что за организацию я создаю.
– Он – твой отец. И когда тебя не понимает родной человек, это всегда очень больно.
– Но я сама подтолкнула его к такому поведению. Жаль, что я не умею улаживать дела более дипломатично. – Эдвина вздохнула, вспомнив, как тонко и деликатно умел обходить острые углы Прескотт. Может быть, на его примере она научится лучше общаться с людьми?
– Что-то мне подсказывает, что дипломатия едва ли может кому-нибудь помочь в отношениях с графом Вуттон-Барретом. – Джинни ласково погладила Эдвину по спине. – Ты еще не разговаривала с отцом?
– Нет. Надеюсь, что вдовствующая графиня не осуществила свои угрозы и не написала ему.
– А когда он все равно узнает обо всем?
Эдвина пожала плечами и подняла глаза на Джинни.
– Может быть, к тому моменту все уже закончится и отец будет счастлив, что позорящий его знатный род мезальянс не состоится.
Джинни нахмурилась. Она с тревогой посмотрела на Эдвину:
– А ты сама, Эдвина? Ты тоже будешь счастлива, что отношения с мистером Дивейном подойдут к концу? По-моему, ты очень привязалась к нему.
Эдвина хотела было возразить, но Джинни жестом остановила ее.
– Я вижу, с какой тоской ты смотришь в окно, когда должен прийти Прескотт. И как ты мило краснеешь всякий раз, когда произносят его имя. И то, как ты светлеешь лицом, когда он входит в комнату. Все это, вместе взятое, наводит меня на мысль, что ты неравнодушна к нему. Хотя ты это отрицаешь.
У Эдвины вспыхнули щеки. То, что заметила Джинни, не могло не встревожить Эдвину. Она была ошеломлена. А что, если Джинни не единственная, кто заметил это?
– Всем остальным такое поведение видится естественным для влюбленной женщины, что вполне вписывается в общий замысел. Но я знаю тебя, Эдвина: ты новичок в искусстве притворства.
– Ну, может быть… я чуть-чуть увлечена, – пожала плечами Эдвина и улыбнулась Джинни, желая разубедить подругу. – Но это только легкий флирт – и ничего больше. Это несерьезно.
– Ты и легкомыслие – две вещи несовместные. – Это все равно что назвать Дженел милой цыпочкой.
Эдвина изобразила на лице улыбку.
– Против Прескотта Дивейна не устоит даже Снежная королева, Джинни. К нему нельзя оставаться равнодушной. Но это вовсе не значит, что он завоевал мое сердце.
Взяв руки Эдвины в свои ладони, Джинни покачала головой:
– Только, ради Бога, не пойми меня превратно, Эдвина. Я не имею ничего против мистера Дивейна. Просто я волнуюсь за тебя. У этого мужчины репутация человека, увлекшего множество женщин. И я не хочу, чтобы он разбил тебе сердце.
Эдвина убрала руки из ладоней Джинни, отвернулась и, подойдя к окну, снова стала смотреть на улицу.