Что написано пером… Сборник рассказов
Шрифт:
Удовлетворенный бурной реакцией подчиненных, Егор Васильевич роздал бланки с заказами. Зарубин получил им же заполненный, но подписанный завхозом, бланк.
– Сработало, номер удался! – выразил общий восторг плотник, когда они возвратились в цех. С азартом, не мешкая, взялись за работу. Подобно пожарной сирене взвыла пилорама, острыми зубьями пил вгрызаясь в сосновое бревно и превращая его в брус. Из-под пил посыпались свежие смолистые опилки.
Ко второй половине дня гладко оструганный гроб и крест были готовы. Оставалось обить деревянное ложе и крышку черным крепом. И с этим привычным делом плотник
Во втором часу пополудни на пилораму и столярный цех наведался Пантюха. Он придирчиво оглядел гроб, крест и похвалил:
– Молодцы мужики, сразу видно, что дело мастеров боится
– Это как раз тот случай, когда волынку не потянешь, покойник ждать не будет, – заметил Вячеслав.
– Да, не будет, – подтвердил завхоз. – Деревянный тулуп для усопшего или усопшей готов. Надо бы известить, что заказ выполнен. Кстати, напомните, кто дуба дал, а то я за делами и заботами запамятовал? Кручусь, словно белка в колесе.
– Васильич, вы же сами подписали наряд и должны знать, для кого предназначена эта домовина, – упрекнул Сергей.
– Вы, что же, не читали задание? – удивился завхоз.
– Читали, но наше дело маленькое. Коль поступил срочный заказ, то выполняй и не рыпайся, – ответил Зарубин.
– Подайте-ка, наряд, узнаю, кто преставился? – велел Пантюха. Столяр, сдерживая себя, чтобы не рассмеяться, подал бланк наряда. По мере того, как Егор Васильевич вчитывался в текст, суровая маска наползала на его лицо, а глаза полезли из орбит: «Гроб сосновый, стандартный для скоропостижно скончавшегося от инфаркта сердца Пантюхи Егора Васильевича».
– Что за бред сивой кобылы! – возмутился он. – Вы же видели на планерке, что я жив, здоров. У меня сердце здоровое, работает, как часы. Получается, что перед тем, как умереть, я успел заказать себе гроб и крест. Абсурд. Ни в какие ворота не лезет! Кто сочинил эту филькину грамоту? Почему мне сразу не сообщили, я бы аннулировал подлог?
– Предположили, что вы, воспользовались служебным положением, решили заблаговременно обзавестись гробом и крестом. Это избавит семью от лишних хлопот, – ответил столяр. По тональности, иронии в голосе Вячеслава завхоз догадался, чьи это проделки.
– Шутники, прохвосты, до чего додумались!? – сокрушался завхоз. – Наверное, заложили за воротник, ради потехи.
Вспылив, он разорвал бланк в клочья.
– Что ты, Васильич, обиделся, как малое дитя, шуток не понимаешь? – осуждающе заявил Реутов. – Не принимай близко к сердцу, относись к этой затее с юмором. Мы без злого умысла, а ради твоей же пользы, чтобы впредь проявлял бдительность, доверял, но и проверял. Ведь завистники могут подвести под монастырь. Не глядя, подпишешь документ, а по сути, себе приговор. Вдруг сам, того не ведая, отправишь «налево», цемент, кирпич, шифер, стекло, пиломатериалы, трубы и… вылетишь в трубу! Попадешь в поле зрения ОБХСС, круто возьмут за жабры, обвинят в хищении соцсобственности в крупном размере. За это светит «путевка» на Колыму или в другой медвежий угол.
– Васильич, не горячись. Ни тебе, ни нам дурная слава не нужна. Коль произошел такой казус, то тебе суждено жить долго и счастливо. Помни, что на обиженных воду возят, – напомнил Зарубин. – Наш тебе дружеский совет: прежде, чем подписывать бумагу, зри в корень, в суть документа. Хорошо,
–Подам иск в суд за оскорбление чести и достоинства, – пригрозил Пантюха, судорожно собирая клочья бланка, как вескую улику против обидчиков.
– По-да-вай! – хором нараспев, заявили подчиненные.
– Как мы могли оскорбить твое достоинство, если ты сам себе заказал гроб? – осадил его вопросом Реутов.
– Я не заказывал! – возмутился завхоз.
– Чья подпись под заказом? – наступал Сергей. – Что написано пером, не вырубишь топором.
– Васильич, подумай репой, прежде, чем идти в суд, – посоветовал столяр. – Во-первых, в суде за подачу иска с тебя сдерут пошлину, не исключены расходы на юриста. Во-вторых, станет известно, что ты подписываешь документы, не вникая в их содержание. Тебя же самого в суде обвинять в служебной халатности при работе с документами строгой материальной отчетности. Мы с Сергеем не поленились, попросили в библиотеке Уголовный кодекс и выяснили, что тебе грозит наказание до четырех лет лишения свободы.
– В-третьих, есть реальный риск лишиться должности, тем более, что твой зам Тимофей Яковлевич дышит тебе в затылок, – поддержал приятеля Реутов, опустив Пантюху на грешную землю. – Директор суров, как крутое яйцо, не простит халатность и очковтирательство, понизит в должности или уволит.
– Не уволит. У меня большие трудовые заслуги, полный чемодан почетных грамот, дипломов, знаков отличия, вымпелов…
– У нас тоже немало заслуг, – усмехнулся Зарубин. – Пока ты шелестел бумажками, мы изготовили не меньше сотни гробов, крестов. Кроме того, столы, тумбочки, этажерки, табуретки, стенды для наглядной агитации, деревянные нужники, другие столярные изделия. Не о тебе, о нас Володя Высоцкий сочинил эту душевную песню.
Подражая популярному актеру, поэту и барду, Вячеслав запел:
Выходили из избы
здоровенные жлобы,
Порубили те дубы
на гробы…
– Очень задушевная песня, аж мороз по коже, – с иронией оценил Егор Васильевич. – Именно, жлобы, которым вы подражаете, а следует равняться на честных тружеников.
«А ведь они правы, мне до пенсии осталось три года. Если освободят от должности, то куда я пойду? – озадачился завхоз. – Разве что скотником на ферму, хвосты быкам крутить и в навозе ковыряться. Если слух дойдет до директора Леонида Вайцмана, то вызовет на ковер и снимет стружку. Поэтому в моих интересах не раздувать скандал, а уладить конфликт мирно».
– Ладно, мужики, оплошал, с кем не бывает, но и вы держите язык за зубами, – после паузы, взвесив все «за» и «против», согласился он на компромисс. Считаю инцидент исчерпанным.
– Как быть с гробом и крестом? – спросил плотник.
– Разобрать! Бесхозный гроб – дурная примета, обязательно к покойнику, – с суеверием промолвил завхоз.
– Глупые предрассудки, – возразил Зарубин. – У супругов Дегтевых, которые уже разменяли девятый десяток лет, больше тридцати лет в амбаре стоит пара дубовых гробов. Хранят в них от крыс, мышей и других грызунов, пшеницу, кукурузу, семена подсолнечниками. Сами старики в зловещие приметы, порчу, сглаз не верят, помирать не собираются.