Что-нибудь эдакое
Шрифт:
Фонарик плясал и метался в руке девятого графа.
— Ой, Господи, что она ест? Пербрайт, Пербрайт! Мой дорогой, вы не видите, что она ест? Пербрайт!!! Неужели бумагу?
Граф перегнулся через перильца. Свет фонарика дергался, как гелиограф, над чем-то непонятным. Кто-то скакал галопом во тьме.
— Пербра-айт!
— Что?
— Пербрайт, вы давали ей бумагу?
— Э-э-э… мммм…
— Тогда что же она ест?
— Что?
— Бумагу. Смотрите. Ой, Господи! — вскричал несчастный лорд, останавливая фонарик. —
Глава XIV
В то самое время, когда граф пришел осведомиться о здоровье сыщика, сестры его, Констанс и Джулия, а также гость и сосед сэр Грегори обсуждали в гостиной, что же делать.
Тон они с самого начала взяли высокий. До сих пор, по ряду причин, сэр Грегори знал немного; услышав же от леди Джулии, что всеми бедами он обязан вельможной бестактности ее сестры, тихо охнул, метнул в леди Констанс гневный взгляд и стал щелкать языком.
Всякий разумный человек угадал бы, что будет. С одной стороны, ни одна женщина не допустит, чтоб на нее щелкали; с другой — хозяйка не вправе грубить гостю. В поисках выхода леди Констанс накинулась на сестру, а та, всегда готовая к доброй семейной сваре, радостно включилась, прежде чем злосчастный баронет понял, что, посеяв ветер, пожинает бурю.
Мы говорим об этом для того, чтобы объяснить, почему Главный Штаб далеко не сразу решил связаться с сыщиком. Наконец, прорвавшись сквозь гул битвы, баронет воскликнул:
— Да спросим его самого!
Слова эти мигом усмирили гневную страсть. Отложив до случая наиболее удачные реплики, прекрасные дамы вызвали Биджа, а потом послали его к Пилбему, с приглашением спуститься на минутку. Наконец Бидж вернулся и сообщил, что сыщика на месте нет.
— Нет? — спросила леди Констанс.
— Нет?! — вскричала леди Джулия.
— Должен быть, — прибавил сэр Грегори. — Болит голова, ушел к себе, лег — значит, должен быть.
— Вы тихо стучали, — предположила леди Констанс.
— Постучите еще, — посоветовала леди Джулия.
— Дайте в дверь ногой, — вмешался сэр Грегори.
Бидж был почтителен, но тверд.
— Не получив ответа, миледи, — сказал он, — я взял на себя смелость заглянуть в комнату. Там никого нет.
— Нет?
— Нет?!
— То есть как это нет?
Бидж склонил голову:
— Комната пуста, сэр.
— Он в гостиной, — предположила леди Констанс.
— Или в бильярдной, — подхватила леди Джулия.
— Я посетил обе комнаты, миледи, равно как и ванную. По-видимому, мистер Пилбем пошел погулять.
— Спасибо, Бидж, — сухо сказала леди Констанс.
Дворецкий поклонился и вышел. Царило молчание. Сэр Грегори грузно дошагал до окна и стал смотреть во тьму, страшась увидеть на звездном небе огненные письмена, оповещающие мир о креветках. Леди Констанс судорожно вздохнула.
— У нас вообще не останется знакомых! — сказала она.
Леди Джулия закурила
— Бедный мой Майлз! Все к собакам… Ах, Конни, зачем ты осадила эту мразь? Тут не в деньгах дело, он вредный. Жаль, что ты такая царственная.
— А мне, — возразила ее сестра со свойственным ей великолепием, — жаль, что сэр Грегори связался с этим слизняком. Сразу видно, что ему нельзя доверять.
— Тут ты права, — поддержала ее леди Джулия. — Нельзя ни в коем случае.
Неожиданный альянс огорчил баронета.
— Понимаете, — объяснил он, — я к нему обращался по… частному делу. Он оправдал мои ожидания. Мне и в голову не пришло, что он может так поступить.
— Несмотря на усики? — осведомилась леди Джулия. — Одно утешает, Конни. Теперь мы можем поговорить с Кларенсом, чтоб он прекратил эту чушь насчет денег.
— Верно, — согласилась леди Констанс, немного светлея. Пока она это произносила, открылась дверь и вошел сыщик.
Как выразился поэт, каждого любит хоть кто-то. Возможно, кто-то любил и Перси Пилбема. Но даже мать, если она была, даже нежная тетя, если была она, не встретили бы его столь пылко, как прекрасные сестры, не говоря уж о сэре Грегори.
— Мистер Пилбем!
— Мистер Пилбем!
— Пилбем, старина!
— Заходите!
— Садитесь!
— Вот вам кресло.
— Как вы себя чувствуете?
— Вам получше?
— Сигару, э? Высший класс.
Пилбем очень удивился.
— Спасибо, — сказал он, садясь в кресло.
— Спасибо, — прибавил он, беря сигару.
— Спасибо, спасибо, — отвечал он дамам. — Да вроде получше.
— Я так рада! — сказала леди Констанс.
— Красота! — сказала леди Джулия.
— Молодец, — завершил беседу сэр Грегори. — Здорово.
С окончанием радостной песни секунду-другую царило то замешательство, какое царит, когда надо перейти к делу. Прервал его сыщик, понимая, что придется выдать блеф высокой марки.
— Я… — начал он, — ну, вы понимаете…
— Еще бы! — вскричал сэр Грегори. — Значит, вы все обдумали.
— Боюсь, мистер Пилбем, — заметила леди Констанс, — что я была резковата. Видимо, это от погоды…
— Чековая книжка с вами, сэр Грегори? Да? — спросила леди Джулия.
— Конечно, конечно! Вот, пожалуйста.
Пилбем оживился, как оживлялся всегда при виде чековой книжки.
— Ну, все в порядке, — сердечно сказал он.
— В порядке? — вскричала леди Констанс.
— Вы хотели, — проверил сыщик, — чтобы я уничтожил эту рукопись? Что ж, я ее уничтожил.
— Как?!
— М-м… так. Собственно говоря, я предал ее огню, — уточнил Пилбем, бросая взгляд на книжку и облизывая губы.
Все опять помолчали, на этот раз смущенно. Такое смущение царит тогда, когда воспитанные люди должны ответить собеседнику: «Неправда!» — а уж тем более когда они при этом знают, как опасно его обидеть.