Что нового, киска?

Поттер Александра

– Да уж, пожалуйста, – Чарли одарил ее своей восхитительно двусмысленной улыбкой и заговорил с дежурной за стойкой. Та подумала, что прямо сейчас попадет в телевизор, и улыбалась, как Чеширский Кот.

Дилайла направилась к выходу.

– Увидимся!

«Это обязательно», – решила Дилайла. Пока они болтали, Дилайла мысленно уже упаковывала чемоданы и переезжала в его мастерскую в Сохо. Вот она совершает набег на секцию женского белья в «Келвин Кляйн», вот натирает на терке пармезан, а вот сажает маргаритки в миниатюрные вазоны. Короче говоря, живет той жизнью, о которой мечтала, когда ехала в автобусе на работу и читала дорогие иллюстрированные журналы. Но главное – сам Чарли. Он восхитителен. Работает на телевидении и по вечерам ходит в престижные клубы, а не сидит перед теликом, пожирая цыпленка под соусом карри, и не торчит в баре, попивая пиво и заедая

его чипсами с беконом. Чарли великолепен, с ним весело, а на лбу у него большими буквами написано: «НУ ОЧЕНЬ СЕКСУАЛЬНЫЙ». Дилайле никогда и в голову не приходило заниматься сексом с первым встречным, но Чарли – другое дело. Она могла биться об заклад, что в постели он будет неотразим, и она была не прочь в этом убедиться. Секс с Ленни давно утратил свою привлекательность. Он превратился в обязаловку, как мытье посуды и размораживание холодильника.

Дилайла обернулась и энергично помахала рукой. Кольцо выскользнуло из ее кармана и скатилось в водосток, где, печально звякнув, исчезло навсегда. Дилайла с удивлением обнаружила, что улыбается. Ну и ладно! Она лишилась кольца, но нашла что-то поинтереснее. Дилайла еще не решила для себя, что это такое – шанс, удача или, может быть, судьба…

ГЛАВА 3

Была суббота, и в «Эскарго» набилась толпа голодных посетителей, решивших сделать паузу в дефилировании по главной улице, где они беспечно транжирили свою зарплату. Суббота всегда была суматошным днем. Пятница – день зарплаты, и, минуя «Макдоналдс», люди баловали себя ленчем в приличном ресторане. Увы, в эту субботу в «Эскарго» не хватало персонала, и Паскаль нервно подпрыгивал на подбитых каблуках, поминутно ругаясь: с каким персоналом приходится работать! Взять хоть эту Дилайлу. Ходит по залу, как сомнамбула, путает заказы, роняет приборы, забывает подать выпивку. Дилайла и вправду была как во сне. Все ее мысли были о Чарли. С прошлой ночи она не могла думать ни о чем другом, только о его голубых глазах, призывной улыбке и, главное, о его предложении позвонить, если она будет в Лондоне.

Между подачей блюд Дилайле удалось избежать проявлений дурного настроения Паскаля, проскользнуть в раздевалку, схватить свою сумочку и запереться в кабинке женской уборной. Усевшись на холодное сиденье унитаза, она достала визитную карточку Чарли и, поглаживая выпуклые буковки, читала: «Чарли Мендес, Эл-Эл-Би Продакшнс, 163 Кенсингтон Парк Роуд, Ноттингхилл, Лондон, телефон [phone], мобильный телефон [phone]». Ей просто хотелось убедиться, что это не сон, что он действительно существует, а не является плодом ее живого воображения. И в эту минуту он где-то рядом, может, снимает кино в Бирмингеме. Интересно, вспоминает ли он о ней или нет? Прошлой ночью она ушла из больницы с твердым намерением все изменить в своей жизни, бросить Ленни и отправиться в Лондон вслед за Чарли. Но это было прошлой ночью, когда здравый смысл спасовал под натиском разбушевавшихся гормонов. Сейчас она думала иначе. Глупо быть такой наивной.

– Дилайла, ты здесь? – послышался голос Эми, одной из официанток.

– Что случилось? – Дилайла поспешно спрятала визитку в сумочку и повернула замок-вертушку.

– Паскаль рвет и мечет, ищет тебя.

Дилайла раздраженно буркнула:

– Передай ему, чтобы шел ко всем чертям.

Эми остолбенела. Это было ее первое место работы после окончания школы, и в свои семнадцать лет она относилась к Паскалю как к учителю жизни, даже обращалась к нему «сэр».

– Я не могу, – в ужасе выдохнула Эми.

Дилайла устало кивнула:

– Ладно, скажи, что я сейчас приду.

Она снова села, не испытывая ни малейшего желания двигаться с места, и слышала, как Эми торопливо простучала каблуками. Дилайла сбросила туфли и прислонилась головой к стене кабинки. Батареи работали в полную силу, и в туалетах было тепло, пахло освежителем воздуха. Дилайла прикрыла глаза и предалась своим фантазиям. Все они были связаны с Чарли. Как же он не похож на Ленни. Тот явился домой из бара за полночь, пьяный и злой. Он с таким шумом завалился в постель, что разбудил Дилайлу. Включил свет и разлегся поверх одеяла, источая запах виски и чесночного хлеба. Несколько секунд Дилайла смотрела на него и слушала, как он раскатисто храпит, открыв рот, а потом взяла подушку, достала из шкафа одеяло и отправилась досыпать остаток ночи на неудобной кушетке. Когда утром она уходила на работу, Ленни все еще спал.

Голова Дилайлы медленно клонилась к

груди, дремота размывала воспоминания. Наконец Дилайла, словно очнувшись, резко поднялась. Оставаться здесь дольше значило потерять работу. Дилайла вышла из уборной и взглянула на свое отражение в зеркале. Яркая лампа осветила лицо с мешками под глазами. На нее смотрела двадцатисемилетняя кляча в убогой униформе официантки. Дилайла нахмурилась. Раньше ее не слишком заботило, как она выглядит, теперь же ей решительно не нравился ее вид.

Дилайла стянула волосы резинкой, пошарила на дне сумочки и выудила черный карандаш для век. Паскаль терпеть не мог накрашенных официанток. «Вот и отлично», – подумала Дилайла, улыбнулась и щедро подвела глаза. Паскаль и так на нее зол, а это его попросту доконает. Она сыта по горло его замечаниями, этой треклятой работой. Дилайла насупилась и решительно расправила оборки на переднике. Она почувствовала, что сейчас скажет ему все, что думает об этой работе.

– Что ты там делала столько времени, Дилайла? – Паскаль перехватил ее у самого выхода из туалета. Он стоял, руки в боки, рядом с холодильниками, его голова тряслась от злости.

– Писала. А ты что подумал? – отрезала Дилайла, нарочно хлопнув дверью уборной с такой силой, что покосилась прибитая гвоздями металлическая викторианская леди в кринолине. Теперь она раскачивалась на двери из стороны в сторону, как метроном.

Паскаль засопел.

– Нарываешься на неприятности. – Он еле сдерживал свою ярость. – Если не будешь очень-очень стараться, у тебя появится уйма времени на сидение в туалете, потому что ты станешь безработной. – Он резко вскинул голову и скрестил руки на груди, неприступный и гордый собой. – Ну, что будем делать?

Дилайла задумалась. Боковым зрением она видела Эми и остальных официанток, которые, затаив дыхание, наблюдали за ними, сгрудившись в дверях кухни. Был момент, когда Дилайла была готова сдаться и извиниться, но ее остановил вставший перед глазами образ Чарли. Великолепный Чарли с телевидения. И она решилась:

– Не знаю, что именно я буду делать, но это все равно будет лучше, чем работать здесь. – Дилайла отстегнула передник, неторопливо сложила его, надавила ногой на педаль мусорного бака и, когда крышка откинулась, невозмутимо швырнула туда передник. – Работа здесь противная, деньги смешные, а еда – хуже некуда. Называетесь рестораном? А подаете дрянь, разогретую в микроволновке.

Лицо Паскаля перекосило от злости. Он ошарашенно молчал, словно проглотил язык. Пожалуй, это было как нельзя кстати: пока он вновь не обрел способность произнести хотя бы одно французское ругательство, широчайшим набором которых располагал, Дилайла повернулась, задев его по лицу схваченными в хвост волосами, и легкой походкой вышла из «Эскарго» – раз и навсегда.

Когда Дилайла уже ехала в автобусе домой, она наконец опомнилась и ужаснулась, в одну секунду осознав, что натворила. Конечно, это было здорово – заявить Паскалю, что ей начхать на эту работу. А что дальше? Устроиться на работу ох как тяжело, даже официанткой. Дилайла тяжело вздохнула. Как раз сегодня вечером она должна встретиться в «Псе и гусе» с дядюшкой Стэном. Они с женой уезжают в Бенидорм к приятелям, с которыми познакомились в прошлом году, а вернутся к лету. Доктор говорит, что при дядюшкином артрите это полезно. Вот он и пригласил кое-кого из друзей выпить на прощание. На языке дядюшки Стэна это означало напиться до состояния нестояния.

Дилайла смотрела в окно автобуса, тащившегося по главной улице Брэдфорда. Вот они миновали каток, который вот уже несколько лет как был закрыт. А вот кинотеатр «Одеон», несколько человек стоят на ступеньках в очереди за билетами на дневной сеанс. «Бомбей Парадиз» – большой магазин, где продаются тысячи разных тканей для сари. Погруженная в свои мысли, Дилайла прикрыла глаза. Ее губы тронула легкая улыбка – она думала о дяде. Дядя Стэн был маминым старшим братом, и в детстве Дилайла была очень на него похожа. Теперь-то, конечно, ничего общего. Он стал лысым, как коленка, и круглым, как мячик, с маленькими водянистыми зелеными глазками, румяными щеками и огромными мясистыми ушами. Особенно выдающимся был у дяди нос. С годами он словно распух и стал сизым от многолетнего потребления пива и столь любимого дядюшкой шотландского виски. Дилайла в детстве была просто очарована этим носом – с любопытством заглядывала в заросшие волосами ноздри, внимательно изучала прожилки сосудов, паутинкой затянувшие всю кожу, изумлялась тому, что он горбатый: дядюшка в юности занимался боксом, и несколько раз ему ломали нос.