Что нового, киска?
Шрифт:
– Ты смеешься надо мной? – переспросила Дилайла, наклоняясь вперед.
Сэм покачал головой, не переставая смеяться:
– Нет. Я просто вспомнил, какие лица были у тех американских журналистов.
Смех Сэма оказался заразительным: Дилайла не могла сдержать улыбки.
Сэм вытер слезящиеся глаза и подозвал бармена. – Еще две порции, – заказал он и вопросительно посмотрел на Дилайлу. Та кивнула в ответ. А она и забыла, как весело бывает с Сэмом.
После пятой порции Дилайла заметно захмелела и почувствовала прилив эмоций. Как на «Русских горках». Она словно падала с головокружительной
– А как у тебя с Чарли? – Видно было, как нелегко Сэму задавать этот вопрос, но не спросить он не мог. Даже если в ответ услышит то, что ему слышать не хочется.
Дилайла неопределенно пожала плечами.
– Великолепно, – вяло ответила она. Сэм почувствовал, что падает в пропасть. – Хотя нет, до великолепного тут далеко. Сегодня мы вдрызг разругались, – призналась она, не ожидая от самой себя такой смелости.
Сэм расправил крылья и взмыл вверх.
– А что случилось? – спросил он озадаченно.
– Зачем тебе это знать? – Дилайла поставила стакан на стойку. – Видимо, надо мне было послушаться тебя. – Опьянение вызвало у нее приступ отчаяния. Поначалу ссора с Чарли казалась ей несерьезной. Но теперь все виделось в мрачном свете, Дилайле казалось, что все погибло, ей лишь осталось собрать вещи и уйти.
Сэму стало неловко. Он не почувствовал удовлетворения от своей правоты, потому что Дилайле было плохо. Повинуясь внезапному порыву, он наклонился и обнял ее.
– Не вешай нос, девочка, – прошептал он, прижимая Дилайлу к себе. Господи, какая же она родная!
Дилайла без колебаний прильнула к его груди. Голова гудела от выпитого и от выплаканных слез. Как хорошо, когда тебя обнимают так нежно. Она закрыла глаза и вдыхала знакомый запах – запах Сэма. Ей вспомнилась поездка в Брайтон – дни, полные веселья, заботы и счастья. Сэм заботился о ней, и она чувствовала себя единственной и неповторимой. Чарли ее таковой не считал. Он считал, что она – ревнивая корова, подливающая яд в чужие стаканы.
– Я скучал по тебе, – прошептал Сэм. Он приподнял ее голову за подбородок и заглянул в глаза.
– Я тоже, – ответила Дилайла и прикусила губу. Она катилась вниз по «Русским горкам» и от всех этих подъемов и спусков чувствовала себя разбитой и обессилевшей. Она поняла, что сейчас заплачет. Глаза наполнились слезами.
– Пожалуйста, не плачь.
Сэм нагнулся к ней и осторожно поцеловал, словно проверяя, можно ли это сделать. Дилайла не отпрянула. Наоборот, притянула его к себе, прижалась к нему, и тогда он снова поцеловал ее долгим страстным поцелуем, провел руками по ее щекам, по волосам, а потом вниз по спине.
Старики перестали играть в домино и смотрели на целующуюся пару. Потом с улыбкой переглянулись: что ж с них взять – их дело такое, молодое!
ГЛАВА 32
Она не сразу вспомнила, где находится. В комнате было темно, и ничего нельзя было рассмотреть. Все казалось
Потом Дилайла догадалась. Это не ее дыхание – дышит Сэм. Она изо всех сил зажмурилась. О господи, этого не может быть! Она – и вдруг у Сэма, в постели Сэма, вместе с Сэмом. Дилайла осторожно приоткрыла глаза и заглянула под одеяло. Они оба были абсолютно голые!
И тут Дилайла все вспомнила. Как они пили в пабе, как в обнимку шли к Сэму, как пили виски и занимались любовью. Занимались любовью! Господи, о чем только она думала? Только что она жаловалась на жизнь и вот уже раздевается догола, как голливудская звезда в фильме. Дилайла посмотрела на часы. Пять утра. Если поспешить, можно успеть домой до того, как Чарли вернется с очередной вечеринки.
Стараясь не потревожить Сэма, она быстро натянула на себя валявшуюся на полу одежду, плюнув на трусы, затерявшиеся под одеялом, и на цыпочках вышла в гостиную. Приподняв щеколду, открыла дверь квартиры и, убедившись, что она не захлопнется, выскользнула в слабо освещенный холл. Спустилась на два пролета, открыла входную дверь и была уже на улице. Она с облегчением вдохнула влажный утренний воздух и застонала. Первое ощущение ужаса прошло, но его сменило тяжелейшее похмелье – тяжелым молотом бухало в голове, сердце трепыхалось как заячий хвост.
Плотно запахнув новый бархатный пиджак, она торопливо зашагала по тротуару. Мимо проехала машина, развозившая молоко. Водитель выглянул из кабины и подмигнул Дилайле. «Извращенец», – пробормотала она, вскинув лохматую голову и стараясь держаться так, словно это в порядке вещей – брести на рассвете по улицам, непричесанной и в домашних тапочках. Из-за угла показалась черная машина с надписью «Такси». «Слава тебе господи», – обрадовалась Дилайла и побежала, отчаянно жестикулируя в тщетной попытке остановить машину.
– Стойте! Пожалуйста, остановитесь! – кричала она, неловко удерживая тапочки на ногах во время бега. Машина не замедляла хода. Но и Дилайла не сдавалась. В какой-то момент она чуть не оказалась под колесами. Но машина все-таки затормозила и остановилась у самого тротуара.
– Вообще-то я закончил смену, – крикнул ей таксист. – Вам куда?
– Килдеа Виллас, тридцать четыре. Это совсем недалеко, – умоляюще пролепетала Дилайла и скрестила пальцы на удачу.
– Ладно, садитесь.
Щелкнула дверная кнопка, Дилайла открыла дверцу и с облегчением уселась на заднее сиденье. Самое легкое позади, осталось то, что потруднее.
Дилайла едва успела забраться в постель, как услышала, что открывается входная дверь. Чарли поднимался по винтовой лестнице. Он был пьян и шумен. Шатаясь из стороны в сторону, он шел к Дилайле через всю комнату, неуклюже стягивая с себя одежду. Он был так пьян, что забыл снять ботинки, запутался в спущенных джинсах, потерял равновесие и рухнул прямо на Дилайлу.
– Прости, любимая, – просипел Чарли. Дилайла отпрянула. Будь у нее спички, можно было бы поджечь воздух, который он выдохнул. – Я не хотел тебя будить.