Что ответить дарвинисту? Часть II
Шрифт:
Ну а теперь давайте рассмотрим более правдоподобные версии возможных причин, которые могли бы привести к установленным изменениям за столь короткий срок. Учтите, что эти гипотетические версии верующему дарвинисту озвучивать не надо. Дело в том, что у глубоко верующих дарвинистов часто происходит некая интеллектуальная редукция, механизм возникновения которой пока неясен. В результате этой редукции, дарвинист вообще перестаёт воспринимать какие-либо альтернативные сценарии изменения видов, кроме единственно верного учения о естественном отборе. Который он и проповедует аудитории, даже если альтернативные сценарии прямо-таки напрашиваются. Поэтому беседовать с верующим дарвинистом на уровне возможных гипотез – практически бесполезное занятие. Общение с верующим дарвинистом следует проводить исключительно на языке строгих
Однако нам же самим всё-таки надо попытаться разобраться, что же там случилось с этими ящерицами на самом деле? Поэтому давайте теперь перечислим наиболее правдоподобные версии. Начнем с самой простой:
Возможно, все перечисленные выше «эволюционные изменения» – это на самом деле, просто реализация внутривидовой изменчивости, которая уже имелась у данного вида. Действительно, итальянская стенная ящерица (Podarcis sicula) – весьма полиморфный (морфологически изменчивый) биологический вид. В рамках этого вида выделены десятки подвидов. [31] Так что вполне возможно, многие из перечисленных выше «эволюционных изменений», на самом деле, не выходят за рамки наблюдавшихся прежде значений, характерных для этого вида, а встречаются и в других популяциях этих же ящериц, хотя бы у отдельных представителей. Почти наверняка среди разных популяций итальянских стенных ящериц можно найти индивидуумов столь же «головастых», как и ящерицы в обсуждаемой новой популяции. Вероятно, можно найти и особей, предпочитающих растительную пищу, и даже особей, у которых имеется (в качестве редкой морфологической особенности) пресловутый цекальный клапан в пищеварительном тракте. Авторы работы отмечают, что данный орган, до этого, не был найден у каких-либо представителей этого вида. Но может быть, теперь стоит поискать тщательней? Тем более что этот орган, можно сказать, «рассыпан» по многим «ящеричным» таксонам, встречаясь у разных видов ящериц из семейств агамовых, игуановых и настоящих ящериц. Так может быть, этот орган (в том числе) затерялся и в каких-нибудь популяциях итальянской стенной ящерицы, хотя бы у отдельных представителей этого вида?
31
Вот здесь, например, перечислено 47 известных подвидов данной ящерицы: http://www.cyberlizard.plus.com/lacertids2s.htm
Действительно, вряд ли следует признать экономичным предположение, что этот орган возник у итальянской стенной ящерицы совершенно заново, в ходе чисто случайной эволюции… если такой же орган уже имеется у некоторых других представителей из этого же семейства (настоящие ящерицы, Lacertidae).
Впрочем, лично я не знаком с морфологическим разнообразием итальянских стенных ящериц. И не настаиваю именно на версии внутривидовой изменчивости. Тем более что даже если все перечисленные признаки, действительно, встречаются в разных популяциях итальянских стенных ящериц, то все равно непонятно, каким образом все эти признаки вдруг очутились в новой популяции ящериц, если конкретные родоначальники этой популяции не имели данных признаков.
Хотя примерно такая же трудность встает и перед версией «случайные мутации + естественный отбор». Как я уже говорил выше, весьма неправдоподобно, что все необходимые новые признаки, как по заказу (но чисто случайно) возникли всего за 30 поколений в изолированной маленькой популяции ящериц.
Вторая версия – гораздо более интригующая, и возможно, недалека от истинной картины. Здесь необходимо вспомнить о так называемой скрытой изменчивости.
Для тех, кто мало знаком с этим термином – поясняю. Внутри рамок любого биологического вида, в природных условиях, мы практически всегда наблюдаем ту или иную внутривидовую изменчивость (индивидуальную и между разными популяциями одного вида). Условно назовем эту внутривидовую изменчивость «наблюдаемой изменчивостью».
Каждый биологический вид обладает тем или иным запасом «наблюдаемой изменчивости». Причем мы наблюдаем, что у одних видов этот запас весьма впечатляющ (так называемые полиморфные виды), а у других видов запас «наблюдаемой изменчивости» существенно ниже.
Вполне
В качестве проявления скрытой изменчивости (того или иного биологического вида), вероятно, можно рассматривать и результаты искусственного отбора. Действительно, многие морфологические признаки, которые мы наблюдаем в разных породах собак, кошек, голубей, кур и т. п. – никогда не проявляются в диких фенотипах, но могут быть «обнажены» в ходе искусственного отбора.
Впрочем, плоды искусственного отбора можно и не считать проявлением скрытой изменчивости (того биологического вида, с которым проводилась селекция), а считать эти плоды результатом кропотливого труда по нахождению и отбору соответствующих новых мутаций, новых сочетаний аллелей (в том числе и мутантных) и т. п. Однако в этом случае становится не совсем понятно, почему эти «плоды искусственного отбора» столь сильно различаются по своему масштабу, в зависимости от того, с каким конкретно видом производилась селекция.
Достаточно сравнить результаты искусственного отбора уже упомянутых собак с результатами искусственного отбора, например, ослов, верблюдов, лам, яков или гусей… И мы начинаем понимать, что далеко не над всеми видами можно так эффектно «поиздеваться», как над собаками. Можно, конечно, говорить, что это просто так получилось, что селекционеры над гусями, в целом, трудились меньше, чем, например, над курами (или голубями), и поэтому такие скромные результаты. Однако большинство имеющихся свидетельств этого не подтверждают. Например, с одной стороны, известно, что многие слабо изменившиеся одомашненные животные имеют очень древнюю историю одомашнивания. Тем не менее, результаты селекции не впечатляют (ослы, верблюды, ламы, альпаки, гуси и др.). С другой стороны, породы собак очень маленького размера известны уже из захоронений 3–1.5 тыс. лет до нашей эры. Причем в обеих частях Света (например, в египетских и древне-индейских захоронениях). Получается, что уже древние индейцы сумели вывести маленьких собачек, но при этом в отношении лам или альпак (которые использовались и продолжают использоваться в сельском хозяйстве активно, всесторонне и уже очень давно) почти не преуспели. Но почему? Потому ли, что они просто мало трудились конкретно над ламами и альпаками, а над собаками трудились много? Или потому, что собака, как вид, имеет впечатляющий размах возможной внутривидовой изменчивости, и поэтому она его и демонстрирует (весьма щедро, причем уже с древнейших времен), а у лам или альпак – запас внутривидовой изменчивости гораздо скромнее?
В общем, анализ результатов селекции разных одомашненных видов как бы намекает на возможность существования неких границ изменчивости (в том числе, и границ скрытой изменчивости), которые уникальны для каждого вида.
Правда, некоторые генетики, на основании каких-то там своих генетических фактов, утверждают, что они не видят никаких «границ изменчивости вида» на генетическом уровне, и что внутривидовая изменчивость на генетическом уровне ничем принципиальным не отличается от изменчивости между видами (нет никаких «генетических скачков» на этом уровне). Однако морфологические факты – тоже упрямая вещь. И наверное, эти факты не менее упрямы, чем генетические?
Чтобы попытаться как-то совместить всё это, можно предположить, что в геномах биологических видов присутствует некоторая вариативная часть генома, которая может изменяться самым широким образом. Но одновременно, имеется и некая неизменная часть генома, строго хранящая именно видовые признаки, и не подверженная изменениям. В этом случае мы будем наблюдать именно такую картину с искусственным отбором, какую и наблюдаем в реальности.
Следует отметить, что именно такую идею высказывал российский генетик Юрий Петрович Алтухов (о генетическом мономорфизме некоторых видовых признаков), называя неизменную часть генома биологического вида – мономорфной частью генома (Алтухов, Рычков, 1972).