Что сердцу дорого
Шрифт:
На крыльце слышны тяжелые шаги.
— Это Вадим! — сказала Соня в ответ на вопросительный взгляд тетки и кинулась открывать дверь.
Анна Андреевна нахмурилась. Совсем не ко времени этот гость, да и вообще Соня при ее данных может найти человека с положением, а не простого рабочего. Однако, когда Вадим вошел, Анна Андреевна постаралась показать себя любезной хозяйкой и пригласила его пить чай. Вадим, прежде чем ответить, посмотрел на Соню, и по лицу ее сразу угадал, что ей не хочется здесь оставаться.
— Спасибо,
Но едва они вышли, как дождь пошел снова, и довольно сильный. Улица была пустынной — непогода всех разогнала по домам.
— Зря я не взяла плащ, — пожалела Соня. Но возвращаться ей не хотелось. — Поедем в кино, а, Вадим?
И они быстро зашагали к трамваю.
Народу в кино было мало — билеты взяли сразу.
Фильм был старый — «Разные судьбы», но они смотрели его в первый раз. Соня сидела неподвижно, чуть прислонясь к плечу Вадима, вся поглощенная картиной. Вадим больше смотрел на Соню, чем на экран.
— Ну, как? — спросил он, когда вышли из кинотеатра. И сам же поспешил ответить на свой вопрос: — Я видел — тебе понравилось.
Соня чуть заметно улыбнулась одними уголками губ и отрицательно покачала головой.
— Нет?
— Зачем это? — заговорила Соня. — Любила Степана, вышла замуж за Федю, завела роман с Рощиным… Разве это любовь?
— В жизни все бывает, — возразил Вадим.
У Сони опять едва заметно дрогнули уголки губ, точно она хотела сказать своей улыбкой: «Еще бы, я знаю, я знаю больше, чем ты думаешь».
Вадим вздохнул. Не было между ними желанной близости. Что-то свое таила Соня, и он не мог, не смел сказать ей о своих чувствах. Будто вчера только познакомились.
— Это не любовь, — продолжала Соня задумчиво, — это надо как-то иначе назвать. Вот и тетя… Ну зачем, скажи, он ей нужен, этот Константин Ильич? Не любит ведь, нельзя такого любить, а собирается замуж.
— Ее понять можно. Нет большого счастья, так хоть какое-нибудь…
— А ты бы согласился на какое-нибудь?
— Нет, не согласился бы, — твердо ответил Вадим.
— Так зачем же…
— Разные судьбы, — ответил Вадим заглавием картины.
Дождь перестал. Освещенная матовыми огнями уличных фонарей, ярко зеленела промытая листва тополей, лип и каштанов. Блестел мокрый асфальт, празднично светились окна трамваев. По тротуарам и прямо по дороге неторопливо шли принаряженные люди — эта часть улицы заменяла бульвар.
Вадим забрал в свою руку Сонины пальцы, сжал их, сам того не замечая.
— Вадим, больно.
«А, может быть, это всегда так бывает? — подумал Вадим. — Что-то невидимое разделяет людей, и надо сделать усилие, чтобы перешагнуть. Два слова — и люди становятся другими, близкими…»
— Соня!
Здесь было меньше народу, большинство гуляющих предпочитало центр города: два квартала
— Соня… — повторил он, взяв ее за плечи.
Плечи ее были упруги, неподатливы, и Вадим подумал, что напрасно…
— Там, в армии, я всегда помнил о тебе, — все-таки продолжал он. — Я не умею… Наверное, надо какие-то особенные слова… А у меня в сердце… Ты не веришь?
«А если это и есть настоящее? — подумала Соня, робко, почти испуганно глядя в светлые глаза Вадима. — Тогда, в письме, он не сумел… Тогда, может, и не было ничего…»
— Не веришь, Соня?
Мало, слишком мало бывает иногда времени для размышлений. И надо ли размышлять? Хочется поднять руки к лицу Вадима, погладить его жестковатые (наверное, жестковатые) щеки, приникнуть к нему, такому сильному и доброму, стать маленькой и покорной. Но что-то мешает этому, что-то сдерживает Соню. Быть может, не совсем прошла та давняя обида на Вадима. Или жаль расстаться с туманным образом другого, необыкновенного человека, который еще придет… Нет сил сказать «да». И страшно вымолвить «нет». Но… Но почему непременно сейчас…
— Вадим, не надо. Подожди. Ведь мы только недавно встретились…
— Это неправда! — горячо возразил Вадим.
— Это правда, — стояла на своем она. — Ведь мы стали совсем другими после разлуки.
— Другими?
Он снял руки с ее плеч. Снова пошли рядом. Соне вдруг стало жаль Вадима, она сама взяла его под руку. Нет, кое-что они все-таки понимали и без слов, видно, не так уж были далеки. «Считает себя виноватой», — подумал Вадим. Ему не хотелось, чтобы она думала, будто он сердится. За что сердиться?..
— Хочешь посмотреть, как мы живем?
— Вы?
— Ну, я и Аркадий.
— А он дома?
— Не знаю. Ты бы как хотела?
— Только с тобой. И ненадолго. А то уже поздно. Это далеко?
— Совсем рядом.
Они свернули в переулок, прошагали с полквартала.
— Ну вот, мы и пришли. Если света нет…
Вадим вскинул голову и тотчас увидел, что свет горит. Значит, Аркадий дома.
8
Аркадий встретил их чрезвычайно приветливо.
— А, у нас гостья! Вас зовут Соней, не правда ли? Вадим говорил мне. Он о вас круглые сутки может говорить.
И при этом улыбался, показывая белые крепкие зубы, и поправлял длинными пальцами вьющиеся волосы, и прежде Вадима успел подхватить Сонино пальто.
— Неужели целые сутки? — переспросила Соня каким-то новым, более звонким, чем обычно, голосом.
— Напролет! — подтвердил Аркадий, смеющимися глазами глядя на Вадима.