Что скрывает темнота...

Ан Тая

Между тем взгляд переместился дальше, и я поразилась. Красивая комната была в ужасном состоянии: частично засыпана осколками мраморного потолка, стеллажи опрокинуты, ковер плавал, а по стенам и по одной из колонн змеились разнокалиберные трещины. Два уцелевших шарика освещения сиротливо качались в воде, тускло освещая эту жуткую картину. Я спустила ноги с лежанки, закашлявшись от витавшей в воздухе пыли, и они по колено погрузились в теплую воду. Откуда здесь взялась вода? Мышка урчала, не отрывая взгляд, и я наклонилась, чтобы вытащить ее оттуда. Оказавшись в сухом месте, та расправила большие кожистые крылья для просушки и замерла, блаженно прикрыв глаза. Пора бы отсюда выбираться. Подобрав подол платья, я двинулась проверить выход, осторожно переставляя ноги, и избегая острых камней под водой. Но выход

был напрочь завален камнями. Я сглотнула, чувствуя нарастающий ужас. Покинуть еще недавно бывшую такой уютной комнату, теперь неизвестно отчего превратившуюся в руины, не представлялось возможным. Я недоверчиво ощупала острые камни, не желая верить в жестокую реальность. Они были огромными, и сидели намертво. Будто кто-то очень злой и сильный замуровал меня тут, пока я спала. Хотя, конечно, это всего лишь обвал. Всего лишь, кхм. Но мне очень повезло, что комната осталась цела, благодаря колоннам. Вот только выход исчез… Ни малейшей щели… И тут я опомнилась.

— Мышка, а мышка? — Прошептала я севшим голосом. — А как ты меня нашла?

Мышка закопошилась на лежанке, приоткрывая один глаз, и поворачивая голову. Я проследила за ее многозначительным взглядом. В стене рядом с заваленным входом зияла внушительная трещина, уходя под воду. Но протиснуться в нее смогла бы только мышка… Ну, или ребенок. Я хоть и не отличалась внушительными габаритами, но даже маленькой мне пришлось бы долго худеть, чтобы сюда протиснуться. Но это не остановило меня от попыток.

С полчаса в подземной комнате был слышен лишь плеск воды, мое гневное сопение и приглушенные ругательства, и все эти полчаса я честно и тщательно пыталась впихнуть свою казалось бы стройную тушку в злополучный проход, но это оказалось более чем тщетным. Только платье окончательно превратилось в тряпку, ногти сломались о грубый камень, ладони стерлись, а по всему телу равномерно легли разнокалиберные синяки и царапины. Мало того, в душе поселилось немое отчаяние. И, как вишенка на торте, погас предпоследний светляк. Мда. В последнее время я слишком часто оказываюсь взаперти под землей. Очень не хотелось бы, чтобы это стало традицией. Как там, интересно, братья эрсиорхи? Надеюсь, обвал не затронул подвалов Черного замка, и все целы. Тяжело вздохнув, я убрала с лица растрепавшиеся волосы.

— Зря ты сюда пришла, мышка.

Та не отозвалась. Она лишь безмолвно пошевелила когтистой лапкой, и в сиянии одинокого шарика палиатриса, я увидела, как от ее лапы в воду тянется светлая тонкая нить. Я кинулась к лежанке. И правда, под моими пальцами серебрилось тонкое, но на диво прочное плетение. И тянулось оно до самого входа, скрываясь в глубине той самой трещины, куда мне не удалось протиснуться. Губы тронула недоверчивая улыбка. Меня пытались спасти! Ну конечно, как я могла подумать, что меня здесь бросят одну! Будто в ответ на мои радостные мысли, откуда-то снаружи раздался шорох, плавно переходящий в шум. Где-то за стеной с грохотом осыпались камни. Кто-то отчаянно прокладывал для меня путь к свободе.

Эпилог

— Не вертись, платье помнешь!

Да сколько можно. Я притворно вздохнула, безуспешно пытаясь сдержать улыбку. Сердиться на Кири всерьез было пустым занятием.

— Может поставишь меня на гравиплатформу, и будешь весь день катать на веревочке, чтобы я ни дай бог не помяла это бесценное произведение искусства?

Кири оскалилась и зашипела. Я не выдержала, и рассмеялась. Когда дело касалось ее творений, подруга была не в меру серьезной. Вот и сейчас, расправляя, подгоняя, зашнуровывая мое новое праздничное платье, она выглядела как мастер за шлифовкой творения всей жизни. И сегодня для нее также как и для меня, был очень важный день.

Новое платье было точной копией предыдущего, только на этот раз цвет ткани вместо черного был ослепительно белым. Тот же корсет, та же восхитительно пышная юбка. Вот только камни, которыми был расшит лиф, так и остались рубиново-красными. Красное с белым, на мой взгляд, так себе сочетание. Но Кири не позволила хаять свой шедевр, пресекая все попытки на корню. И я смирилась. Собственная жизнь и здоровье были мне пока еще дороги.

Я оглядела себя в зеркало с тщательно скрываемым удовлетворением. Все недавние царапины и жуткие черные синяки — последствия

моих приключений в подземелье благополучно зажили. Благо Нилю с лоррхом Меаром удалось-таки запустить монструозную конструкцию — регенератор. По их уверениям, сие изобретение было способно излечивать не только синяки, но и многие гораздо более существенные вещи. К примеру, сломанное крыло нашей общей знакомой Мышки, которую Диррку удалось спасти из гнезда ее нерадивых родителей, этот регенератор исправил в считанные минуты. Воистину, гениальное изобретение! Я бы даже сказала, революционное… Мышка.

Это милое существо теперь герой дня и всеобщая любимица. А я кардинально пересмотрела свое отношение к этим рукокрылым. Ведь именно ей удалось найти меня по запаху в подземном лабиринте, преодолев огромное расстояние под землей. Именно поэтому и не только, теперь Мышка — наш общий друг. Ниль с Диррком организовали негласный фанклуб и теперь беззлобно грызлись за честь вне очереди поиграть и понянчиться с нетопыренком, и даже составили расписание.

Менее очаровательная и более мелкая Пуня все также каталась у правителя на плече. Лоррх Меар не отнес себя к новому клубу любителей летучих мышей, но он вместе со своим учеником загорелся идеей возродить лабораторию, и реанимировать все сколько-нибудь представляющие ценность изобретения, найденные в подвале, помимо регенератора. А Диррк вызвался быть консультантом. Идея была похвальной, и я даже почувствовала некоторое облегчение, зная, что Ниль будет слишком занят для того, чтобы мы виделись настолько часто, как раньше. Не то, чтобы правитель воспринимал его, как соперника, просто что-то неуловимо изменилось между нами. Наверное, просто закончилось детство.

Подземелья вследствие взрыва палиатрисов были частично разрушены, и доступ к ископаемым оказался закрыт. Что и послужило причиной к налаживанию дипломатических связей с соседями, чем Кири и занималась с двойным усердием. И результатом этих усердий стало сотрудничество жителей Каменного острова и тсарнианцев в разработке новых месторождений уже на Тсарниан. Я пересмотрела свое отношение и к брату. Раньше как-то не задумывалась, что ему в свое время пришлось никак не лучше, чем мне. Он также рос без родителей, причем лишившись их в уже сознательном возрасте, вот только на его плечи легла куда большая ответственность. В общем, обижалась я недолго, как и больших надежд на наше дальнейшее общение не возлагала. Ну и Кири на сегодняшнем празднике уже была под ручку с Алексианом, и глядели они друг на друга весьма недвусмысленно. Она свой выбор сделала. У него же, как и у меня, выбора просто не было. Ох уж эти эрсиорхи…

Выбора у меня быть и не могло. Реорхард это ясно дал понять в тот самый день, когда вынес меня из-под завалов, куда добирался целые сутки, не прерываясь на сон, еду, и воду, собственными руками яростно расшвыривая камни.

— Я дам тебе все. Кроме выбора. Ты моя. Считай себя кладом, который я откопал собственноручно, и теперь ты моя, хочешь ты этого или нет. Запомни, ты моя. — Хрипел он мрачно, крепко сжимая меня в руках.

А я считала, сколько раз он произнес фразу «ты моя», и опять же мне нечего было ему возразить. Глядя на него, еле различимого под слоем черной грязи и пыли, мокрого от пота, со сбитыми в кровь и мясо руками со стертыми напрочь когтями, на мои глаза наворачивались слезы. Слезы благодарности. И явно одним спасибо мне тут не отделаться. Да и не хотелось. Не люблю быть должной, и по всему было видно, что задолжала я целую жизнь.

Главный эрсиорх не хотел выпускать меня из рук, самолично отнеся в мою бывшую комнату в Черном замке, где мягко опустил на кровать, и с тяжелым вздохом принялся изучать мои многочисленные повреждения. Мы с ним выглядели, как два эрсиорха в истинной ипостаси — оба черные, жуткие и с красными я от слез, он — от переживаний глазами. Его руки подрагивали, касаясь моей кожи, будто он не до конца еще осознал, что все закончилось, и я тут, живая и практически здоровая. Уверена, ему пришлось гораздо хуже моего. Едва Реорхард наклонился ближе, как с его растрепанных волос посыпались мелкие камешки, и он тут же опомнился, нехотя выпуская меня из своих судорожных объятий. Правитель моргнул, удивленно рассматривая россыпь песка на покрывале, и его взгляд стал более осмысленным. Он оглядел свои черные от грязи и крови руки и медленно поднялся.