Что такое не везет, или С рогами на выход
Шрифт:
Я тоже посмотрела на статую.
То была женщина в плаще с капюшоном, которая в руках держала зерно и серп - символ жизни и смерти, на губах ее цвела легкая улыбка, но глаза были холодны. На плече у нее сидел паук.
«Свой срок у жатвы» - были выгравированы слова у ее ног.
Да, действительно так, и не поспоришь.
Я еще раз оглянулась на девушек и их перепуганные мордашки, вздохнула, поражаясь тому, какой у меня трусливый отряд, и толкнула кладбищенские ворота. Те с неприятным скрипом отворились.
На самом деле, я лукавила. Кладбище
Но академия не имела своей целью поддержания порядка кладбища. Поэтому здесь, насколько я могла видеть по табличке, была тысяча могил. Сделано это было наверняка для того, чтобы у студентов всегда был практический материал, над которым можно было бы потренироваться в упокоении.
Искусственно поднять умертвие тоже можно, но вот ощущения от этого все равно не те. Не те...
По крайне мере, так я объясняла для себя решения преподавателей и ректорессы в частности.
Закрыла ворота, улыбнулась сквозь железные прутья девушкам, они выдавили жалкие улыбки в ответ и с неохотой подошли ближе, чтобы понаблюдать за моим путешествием.
Я повернулась к рядам надгробий, вознесла молитву Фэйнон и побрела вглубь кладбища.
Колодец, как ни удивительно - тоже мне, нашли место!
– здесь, и правда был. Он располагался сразу за алтарем Сепастьявы, где возносились прощальные молитвы перед погребением. У подножья алтаря лежали зерна и сухие колоски пшеницы и ржи - дары, которые символично подносили ей.
Стараясь не растерять все ведра, которые несла в руках, подошла к колодцу. То было довольно красивое готическое сооружение. На торце навеса был изображен серп и колос.
С громким карканьем, которое звучало жутковато в абсолютной тишине, на скат уселся ворон. Он посмотрел на меня своими черными глазками, еще раз каркнул и, хлопая крыльями, улетел.
Хухлик его задери! Испугал.
Колодец был закрыт крышкой. Я свалила у подножья ведра, которые упали на землю, ударяясь друг от друга с громким стуком.
Встревожено подняла голову.
Насколько я слышала от папы, мертвым не очень нравилось, когда нарушали их покой. Но ничьи руки, ноги или головы не спешили вылезать из своих належанных мест. И действительно, ради чего стараться, я - тощая невкусная. Вот была бы тут моя кузина Лотта, которая была раза в четыре меня шире, то был бы другой разговор.
С другой стороны, Лотта была труслива до безобразия. Она всегда пронзительно кричала от каждого малейшего шума, а потому носила с собой настой валерьяны, чтобы во время успокаивать расшалившиеся нервишки. Девушка не пошла бы на кладбище даже под конвоем некромантов, тем более под их конвоем! Она их ужасно боялась.
Пока я вспоминала о дорогой родственнице, усиленно толкала руками крышку колодца, которая, несмотря на все мои усилия, и не думала сдвигаться.
– она поддалась.
Из колодца отозвалось протяжное эхо, я вгляделась в кромешную темноту, испытывая какой-то внутренний дискомфорт, но все же наклонилась, чтобы взять ведро. И вдруг, мое внимание привлекла маленькая замочная скважина, которая располагалась прямо между камней, которыми была оформлена оголовка колодца.
Я нахмурилась и провела по ней пальцем. В голове настойчиво билась какая-то мысль, и я вот-вот готова была ее выпустить на свет божий, но сосредоточиться мне помешало раздавшееся невдалеке утробное рычание.
Я замерла, сердце дернулось в груди и с криками и воплями убежало в горло. Почему именно туда? А Боги его знают! Пальцы одеревенели, как и ноги, но я напрягла свой скукожившийся от ужаса умишко и, поднявшись, повернулась на звук.
Меж стройных рядов могил, медленно волоча ноги, вытянув руки вперед и склонив голову набок, шел труп. Из его открытого рта сыпались насекомые, а исходящее от него зловоние доносил легкий ветер.
Я не шевелилась.
Не шевелилась, пока он шел ко мне. Не шевелилась, когда между нами осталось не больше пары урдов. Он остановилась и, продолжая издавать утробные звуки, воззрился на меня своими наполовину съеденными глазами.
Я смотрела на него пару мгновений. Мой рот сам собой кривился от отвращения, а ноздри трепетали от неприятного запаха.
А потом я завизжала, мне вторили девчонки из-за ограды, которые, наверное, в немом страхе все это время наблюдали за мной. Трупу не понравилось, что я повысила голос, потому что он внезапно открыл рот, зарычал и бросился на меня. Я завопила сильнее, в неосознанном порыве подняла с земли ведро и водрузила его на голову трупу. А потом развернулась и, что есть мочи, драпанула к воротам.
Я видела, как Линта начинает открывать их, но внезапно прямо передо мной выскочил еще один мертвяк, и ворота с грохотом затворились вновь.
Путей к отступлению не было. Я затормозила, обернулась, увидев, что сзади на меня также наступают, и бросилась в сторону. Я петляла меж рядов могил, с ужасом наблюдая, как то под одним надгробием, то под другим появляются разложившиеся руки, которые, словно грибы после дождя, буквально выпрыгивают из земли.
Зрелище это, я вам сразу скажу, не для слабонервных, но мне было некогда задумывать о сохранении своего душевного здоровья, тушку бы свою спасти!
Я не переставала кричать, надеясь, что хоть кто-то меня услышит и спасет. Позади слышалось мерзкое причмокивание и хлюпанье, утробный рев и нагоняющие меня шаги.
Я не была спортсменом, очень скоро бег вымотал меня, и я готова была упасть на землю, позволяя этим мертвякам сожрать меня. Пот застилал глаза, мне не хватало воздуха, я перестала вопить, стараясь беречь силы.
Какое-то темное пятно мелькнуло невдалеке, я услышала: «Ложись!», и тут же с радостью упала, стараясь отдышаться. Пальцы впились в землю, лоб прижался к мягкой траве.