Что такое Перу
Шрифт:
Занятие, кстати, совсем не безопасное. Время засыпало гробницы на глубину до 15 метров, так что в такую песчаную яму искатели сокровищ, бывало, падали вместе с бульдозером. А уж сколько раз людей, ринувшихся снимать с мумий золото, засыпало песком, просто не счесть. Закон, запрещающий грабить древние захоронения, в Перу, естественно, был уже и в ту пору, но перуанский закон и перуанская жизнь чаще всего не замечают друг друга. Так и заполнились все крупнейшие музеи мира уникальными сокровищами из Перу.
Но, может быть, самая страшная беда даже не в этом. Черные копатели – не ученые, поэтому
В 1969 году Теренс Гриндер, археолог из Техасского университета, начав раскопки руин Пашаш в долине реки Таблачаки, не только нашел нетронутыми богатейшие погребения и остатки крупных поселений с массой различных бытовых предметов, но выяснил, что ряд сосудов был изготовлен на гончарном круге. Что особенного? Поясню. В Старом Свете гончарный круг был изобретен в конце IV тысячелетия до нашей эры в Месопотамии и оттуда уже начал распространяться повсюду: от Китая до Европы. Так вот находка Гриндера в Пашаше – единственное на сегодня документальное доказательство независимого изобретения гончарного круга в другом месте. С мозгами у древних перуанцев все было в порядке.
Вот так мы и ехали. Оставляя по обеим сторонам дороги невидимые глазу гробницы, чудеса, золото, серебро.
Жаль, что не взяли с собой лопат.
Главный рыбный город Перу – Чимботе, который перуанцы в силу национальной гордыни ошибочно считают самым крупным портом мира, мы проскочили на удивление легко. Город рабочий и в целом похож на огромную индустриальную зону. Смотреть тут особенно нечего, если только вы не бизнесмен, связанный с рыболовным промыслом. К счастью для нас, дорога оказалась относительно свободной, так что попрощались с Чимботе мы довольно быстро.
А вот по колониальному Трухильо, построенному испанцами в 1534 году на пути из столицы Перу Лимы в эквадорское Кито, нам пришлось тащиться мучительно долго, проклиная этот «роскошный город» (так называли его когда-то испанцы, которые любили здесь отдыхать), со скоростью 10 километров в час.
Название перуанскому Трухильо дал сам Франсиско Писарро, главный завоеватель Перу. Причина тривиальна: он сам когда-то родился в Трухильо, только, разумеется, в испанском. К тому же среди его соратников было немало выходцев как раз из этого испанского города, так что, можно не сомневаться, вся эта братия наезжала сюда с чувством особой ностальгии и постаралась сделать все, чтобы перуанский Трухильо стал, по возможности, напоминать их родину.
Для тех, кто здесь впервые, город, безусловно, интересен, но мы с Бобом на подобные колониальные постройки насмотрелись в своей жизни уже немало. Все они примерно одинаковы. Крупный город от провинциального отличается лишь размерами. В центре города на обязательной площади высится главный католический собор, напротив него неизменно старинный муниципалитет, а между ними сад со скамейками, где обычно много зелени и цветов. Там, где местная власть ворует все налоги, зелень и цветы заменяют репейники и пыль. В центре площади столь же обязательный, как и католический храм, фонтан. В некоторых городах действительно очень красивый. В тех местах, что победнее, все намного
И, конечно, обязательная деталь пейзажа – пара чистильщиков ботинок. Почему-то каждый уважающий себя перуанец-провинциал до сих пор считает ниже своего достоинства чистить ботинки самостоятельно.
Славен Трухильо тем, что в 1820 году именно он стал первым перуанским городом, провозгласившим независимость от испанцев. Индейцы к этой затее – борьбе за независимость – имели отношение лишь как пушечное мясо. Всю эту бурную катавасию, что в конце концов разрушила испанскую империю, затеяли местные испанцы и креолы, не пожелавшие больше платить налоги королю в далеком Мадриде. И то верно, за что платить деньги человеку, которого ты никогда не видел? И уж точно никогда не увидишь от него ничего хорошего.
Кстати, главная площадь почти в каждом перуанском, да и вообще латиноамериканском городе называется одинаково: plaza de Armas – площадь Оружия. Это как раз в память о тех, кто отказался платить королю налоги, а затем защищал это свое справедливое желание с оружием в руках. В Трухильо на площади Оружия есть даже монумент одному из лидеров латиноамериканской борьбы за независимость Симону Боливару. Родом он, правда, из далекой от Перу Венесуэлы, но действительно бывал и здесь. Говорят, на площади располагалась одно время его штаб-квартира.
Старый центр города, бесспорно, красив, особенно дома с резными колониальными балкончиками, и мы с Бобом с удовольствием бы полюбовались ими в очередной раз, но, на нашу беду, все улицы славного Трухильо оказались плотно закупорены пробкой. Старыми машинами, грузовиками, полными разнообразных товаров, от холодильников до электроутюгов, неуклюжими фурами с овощами и фруктами, которые медленно, но упорно продвигались к местному рынку, а нередко и ослами, на которых гордо восседали живописные перуанки в национальных костюмах.
Для крестьянок из ближайших деревень поездка в Трухильо – целое событие, поэтому женщина надевает в такой день самый лучший наряд, исключительно ручной работы, либо своей, либо маминой, подготовленный еще к свадьбе. Рядом с женщиной обязательно муж, брат или дядя в соломенной шляпе, парусиновых штанах и разбитых сандалиях. Отпустить женщину одну в большой город, полный соблазнов и лукавых горожан, ни один крестьянин не рискнет.
Да и самому любопытно. Тем более, пока жена или сестра будет бегать по лавкам, закупая нужные для дома продукты и нехитрый скарб, мужчина с удовольствием потратит свою скромную заначку в ближайшем пивном баре.
А если уж совсем повезет, то еще успеет подраться с соседом из ближайшей деревни: значит, съездил не зря – будет о чем вспоминать и рассказывать родне.
Первой остановкой на нашем пути должен был стать Чан-Чан – он всего-то в пяти километрах от Трухильо, но из-за коварства Боба в тот день мы до него так и не добрались, хотя и ехали вроде как раз туда.
От Лимы до Чан-Чана всего-то ничего, километров 80, и это расстояние мы могли бы преодолеть одним броском даже с учетом утомительной пробки в Трухильо, но Боб не захотел с утра позавтракать, а теперь настоятельно требовал банкета.