Что-то кроме магии

Akana again

Ежась от непонятного страха, Пивз подошел ближе. Пятно застыло на мгновение, подалось назад и вдруг выбросило в его сторону длинное гибкое щупальце. Полтергейст успел отпрыгнуть и нырнул в пол, прямиком к слизеринскому подземелью.

Барон, узнав, что творится в жилом крыле, велел срочно позвать Делэйни-Подмора со всем клубом и поспешил туда.

Вернулся нескоро. Нашарил в деканском кабинете за шкафом бутылку лунного и жадно стал пить прямо из горлышка.

— Хорошо, что подоспел сэр Патрик... — выдохнул он, опорожнив сосуд наполовину. — Еле-еле загнали эту погань обратно.

— А чего не прикончили? — разочарованно протянул Пивз.

— Чтобы

прикончить ее, надо убить Квиринуса. Но я не уверен, что это поможет, — Барон опустился в свое кресло и понурился.

— Да что же оно такое, наконец?! — воскликнула Моргана.

— Пустота, — просто ответил призрак. — Пустота и великий страх. Вот все, что осталось у бывшего Тома Реддла... Они ненасытны, и уничтожить их можно только вместе с ним. Сдается мне, такая веселая ночь у нас не последняя.

На протяжении столетий призрачные обитатели Хогвартса незаметно для живых берегли покой замка. Бесшумные, всепроникающие, не знающие усталости, видящие и слышащие гораздо больше, чем самый чуткий волшебник. Ведь враг бывает не только из плоти и крови... Зачастую люди ничего не подозревали, засыпая и просыпаясь в мирной тишине, а привидения — за исключением Почти Безголового Ника — не отличались болтливостью. Но на сей раз о ночном сражении решили сообщить директору.

Охотники сэра Патрика в один голос требовали немедленно изгнать Квиррелла, доказывая, что он опасен для всех. Сам Делэйни-Подмор был солидарен с Кровавым Бароном: изгнанный может вернуться под другой личиной, беду увольнением не устранить. Толпа призраков с утра явилась директорский кабинет, желая получить ответ от главы школы.

— К сожалению, я пока не в силах повлиять на ситуацию, — признался Дамблдор. — Хотя и стараюсь держать ее под контролем. Выгонять Квиррелла не только бессмысленно, но и опасно: почуяв угрозу, Волдеморт может натворить дел куда похуже того, что он уже сделал. У меня есть причины полагать, что развязка уже не за горами, но пока прошу вас действовать так, как действовали до сих пор, то есть не выпускать врага за пределы комнаты.

После того разговора несколько недель ночи в жилом крыле проходили без происшествий. Правда, почти все преподаватели, сами не понимая почему, под различными предлогами предпочли найти себе другие спальни, благо в замке хватало свободных покоев. Но тут уж призраки ничего не могли поделать.

Черная клякса вернулась в ночь Хэллоуина. Потом — в середине ноября. И вот спустя почти месяц Моргана опять ощутила ее приближение.

В коридоре преподавательского крыла беспокойно переговаривались потревоженные портреты.

— Вот не зря тут никто жить не хочет!

— Этот черный ужас однажды чуть не добрался до моей рамы!

— Надо разбудить деканов...

— Сами справимся, — осадил их Делэйни-Подмор, возникая в коридоре одновременно со своими Безголовыми и уходя в злополучную комнату. — Не в первый раз.

В спальне слоями ходил серый туман, особенно густой над кроватью, где метался в сонном кошмаре человек. У стен грязная туманная вата наливалась тяжелой чернотой, расползаясь воронками по поверхности, наполняя комнату тошнотворным неживым скрипом и шорохом.

Внезапно все звуки стихли; дрожащая муть словно подобралась, насторожилась. Одна из воронок с торопливым хлюпаньем оторвалась от стены, из которой брызнули белые лучи, прошили насквозь, оттолкнули прочь. Еще вспышка, еще — белые силуэты заполняли комнату, призрачные клинки рубили хищные щупальца, тесня туман обратно к кровати. Он клубился рваными клочьями, исчезая в изуродованном лысом черепе,

спящий заметался сильнее, застонал глухо — и тогда у изголовья возникла еще одна полупрозрачная фигура, уже без оружия. Человек в монашеском одеянии опустился на колени и скорбно склонил голову.

— Брат Джером все еще надеется, что его молитвы помогут, — недовольно заметил кто-то из Охотников. Остальные воины молча следили, как втягиваются под бугристую кожу последние сизые пряди.

— Он делает то, что может, — возразил Барон. — Как и все мы.

Призраки один за другим таяли, спальня быстро пустела. Лишь монах еще долго что-то шептал, и под звуки мягкого голоса стоны понемногу утихли, разжались сведенные судорогой пальцы, и кошмар уступил место сну.

* * *

Во дворе школы пахло свежим снегом, морозным ветром с гор, скорыми рождественскими каникулами. Белые шапки на статуях искрились под солнцем, а шпили башен серебряными стрелами уносились в ярко-синее небо.

Веселые голоса первокурсников звучали особенно звонко; более степенные старшие школьники поначалу снисходительно поглядывали на младших, но вскоре заражались их озорным настроением и включались в общую снежную возню.

Двое рыжих третьекурсников-гриффиндорцев увлеченно перебрасывались снежками с другими ребятами. В азарте сражения они ничего не замечали вокруг, но когда на дорожке, ведущей к главному входу, показалась высокая фигура в лиловом тюрбане, мальчишки, для порядка кинув в приятелей снежок-другой, отошли в сторону. Не сговариваясь, тихонько достали палочки и, прячась за скульптурами, побежали за идущим.

Один из них коротко взмахнул рукой, губы шевельнулись, выговаривая заклинание, и в тот же миг плотный ком снега поднялся сам собой с земли и с силой ударил в лиловый затылок.

Квиррелл качнулся вперед так, что едва не упал, обернулся, но хулиганы успели спрятаться за статую какой-то древней волшебницы. Постояв, он торопливо пошел дальше, и тут же в его в голову впечатался второй снежок.

Человек побежал — белые комья осиным роем ринулись за ним. Отчего-то он не пытался сопротивляться и не поспешил укрыться в школе, а бестолково метался по двору, по-птичьи дергая головой всякий раз, когда получал удар. Школьники оставили свои игры, наблюдая за странным поведением учителя, многие захихикали: «Чучело! Чесночное чучело!» Он шарахался от дразнивших, нелепо махал руками в длинных рукавах мантии, пытался заискивающе улыбнуться, но кто-то швырнул снежком ему в лицо, и он упал на колени.

— Прекратить! Уизли, тридцать баллов с Гриффиндора, — лязгнул посреди веселья резкий голос. Слизеринский декан черной горгульей вырос среди сугробов. — Расходитесь. Немедленно!

Все поспешили исполнить его приказание, пока еще какой-нибудь факультет не лишился баллов. Снейп царапнул злым взглядом по сидящей в снегу фигуре.

— Хватит изображать мученика. Поднимайся.

Ему не хотелось говорить даже этого. Не хотелось смотреть, слышать, находиться с ним рядом. И две недели спустя Северуса не оставлял ужас осознания того, что он творил на квиддичном матче, в какую бездну едва не угодил, поддавшись соблазну друга. «Бывшего друга, — у внутреннего голоса появились отчетливые интонации Дамблдора. — Никаких личных привязанностей, под корень их, начисто...» Наверное, поэтому, прежде чем вмешаться, декан какое-то время стоял, скрытый тенью замковой стены, и следил за школярской экзекуцией, испытывая попеременно то стыд, то мрачное, мстительное удовольствие.