Что-то происходит
Шрифт:
— Вечером у Рэя покер, — напомнил он. — Пойдете?
— Да, собирались.
— Ладно. — Непроизвольно поймав взглядом торчащие белые руки, он резко отвернулся. — Ничто не отвлекает от насущных проблем лучше, чем перспектива выиграть чуточку деньжат, верно?
— Верно, — согласился Джонни. — Если не считать, что единственный, кто всегда выигрывает, — это ты.
— Что поделать, — пожал плечами Гордон. — Уж такой я везунчик.
— Думаю, можно будет взять с собой сегодня Джей-Джея, — весело и звонко проговорила Бренда. Джонни и Гордон поморщились. — Джей-Джей не должен же все время проводить
— Да, конечно. — Гордон обменялся с Джонни быстрым взглядом. — Конечно, Бренда. Рэй возражать не будет. Ну ладно, пока, до вечера. — Мельком взглянув еще раз на торчащие посреди дороги белые кисти рук, он ушел в дом, громко хлопнув за собой дверью.
Бренда тоже пошла в дом, находу напевая старую колыбельную песенку. Джонни шел следом. Этобыла простенькая колыбельная, которую она пела, когда Джей-Джей был еще совсем младенцем:
Спи, мой малыш, засыпай, баюшки-баюшки-бай…
Спи, мой малыш, засыпай, большим поскорей вырастай…
— Бренда, думаю, это не самая лучшая идея.
— Что? — обернулась жена с улыбкой. Ее большие голубые глаза были тусклыми. — Какая идея, дорогой?
— Лишать Джей-Джея его комнаты. Ты же знаешь, как он ее любит.
— Вот ты о чем! — Улыбка растаяла. — Ты постоянно хочешь сделать мне больно, мешаешь мне быть рядом с Джей-Джеем! Почему я не могу взять Джей-Джея на улицу? Почему я не могу посидеть с ним на крылечке, как нормальная мать? Почему? Объясни мне, Джонни! — Лицо ее покраснело от гнева. — Почему?!
Джонни оставался спокоен. Все это повторялось неоднократно.
— Пойди узнай у Джей-Джея почему, — предложил он и увидел, как глаза ее потеряли фокус, словно льдинки, превратившиеся в маленькие лужицы.
Бренда развернулась, решительно направилась по коридору и остановилась перед дверью комнаты Джей-Джея. Рядом с дверью на специальном крюке висел небольшой оранжевый кислородный баллон с заплечными ремнями, соединенный с прозрачной пластиковой маской. Привычными движениями Бренда облачилась в снаряжение, открыла кран доступа кислорода и натянула на лицо маску. Потом взяла в руки ломик, вогнала его в потрескавшуюся щель между косяком и дверью и налегла на него. Но дверь не поддалась.
— Давай помогу, — предложил Джонни.
— Нет! Я сама! — Бренда отчаянным усилием навалилась на лом. Маска изнутри запотела. Послышался треск, затем — негромкий хлопок, который всегда напоминал Джонни звук вскрываемой вакуумной упаковки с теннисными шариками. Рванувшийся по коридору воздух качнул Джонни, и спустя несколько мгновений дверь можно было открыть без особого труда. Бренда вошла в комнату, предусмотрительно заложив лом в дверной проем так, чтобы дверь не могла захлопнуться, когда воздух снова начнет вытекать, а это обычно начиналось менее чем через две минуты.
Бренда присела на кровать Джонни-младшего. Обои когда-то были оклеены бумажными самолетиками, но в сухом, безвоздушном пространстве комнаты клей высох, растрескался, и самолетики попадали на пол.
— Джей-Джей! — произнесла
Джонни ждал в коридоре. Он слышал, как Бренда разговаривает с мертвым сыном, голос ее звучал то громче, то тише, хотя слов из-под кислородной маски все равно разобрать было нельзя. У Джонни сжалось сердце. Он хорошо знал, что последует дальше. Она возьмет на руки высушенную оболочку, станет ее качать — осторожно, потому что даже в своем безумии Бренда отдавала себе отчет, насколько Джей-Джей стал хрупок, потом, вероятно, споет несколько раз эту свою старинную колыбельную. Но она должна помнить, что времени в обрез, что очень скоро воздух из комнаты опять начнет высасывать, как вакуумным насосом, в какое-то неведомое пространство. Чем дольше дверь остается открытой, тем с большей силой кислород начинает втягиваться в стены. Побыв там две-три минуты, начинаешь чувствовать, как стены буквально нависают над тобой, словно пытаются втянуть тебя в свои поры и трещины. Ученые назвали это «эффектом фараона». Ученые всему нашли свои названия, например — «зыбучий бетон», «гравитационная гаубица», «автономный взрыв» и так далее. Да, эти ученые — шустрые ребята, ничего не скажешь. Джонни услышал, как Бренда запела — прерывистым, словно отлетающим голосом:
Спи, мой малыш, засыпай, баюшки-баюшки-бай…
Это случилось почти два месяца назад. Джей-Джею было четыре годика. Да, конечно, к тому времени вокруг уже начала твориться всякая чертовщина, и они с Брендой по телевизору слышали про «эффект фараона», но никогда ведь не думаешь, что такое может произойти в твоем собственном доме. В тот вечер Джей-Джей, как обычно, отправился спать, и в какой-то момент под утро весь воздух оказался буквально высосан из его комнаты. Да, вот именно. Его просто не стало. Воздух и комната оказались врагами. Стены ненавидели кислород и вытягивали его в какое-то неизвестное пространство быстрее, чем он успевал накопиться. Они оба были слишком потрясены, чтобы решиться похоронить Джей-Джея, и Джонни первым заметил, что тельце ребенка при высокой температуре в безвоздушном пространстве очень быстро мумифицируется. В результате они решили оставить тело в комнате, хотя и понимали, что вынести его оттуда уже будет нельзя, потому что после нескольких часов соприкосновения с кислородом мумия превратится в прах.
Джонни чувствовал, как воздух с силой обтекает его, устремляясь в комнату Джей-Джея.
— Бренда! — окликнул он. — Тебе пора выходить!
Пение прекратилось. Теперь слышалось тихое рыдание. Тем временем воздух, врываясь в заложенную ломом щель, начал свистеть. Опасный признак. Волосы Бренды метались, одежда трепетала, словно ее хватали жадные невидимые пальцы. Вокруг нее бушевал шторм, норовя размазать по стенам. Но она оцепенело смотрела на беленькие детские зубки, ярко выделяющиеся на коричневом сморщенном личике — личике египетского принца.