Что-то в большом городе
Шрифт:
Тамм какое-то время молчал, в упор разглядывая Марьяну. Именно сейчас ей вдруг пришла в голову мысль, что дополнительную пуговку на блузке она расстегнуть все-таки забыла.
– Прямота и умение признавать собственные ошибки – опасное оружие, – обронил, наконец, он. Марьяна не стала отвечать, она ждала продолжения. – Скажите, а вы в принципе не признаете возможности поражения, да? Непременно надо добиться своего?
Появилось четкое ощущение, что сейчас интервью берут они оба. И игра идет в двое ворот. Марьяна чувствовала давно забытый азарт, и сердце
– Если ты заранее допускаешь возможность того, что у тебя ничего не получится, если начинаешь дело с мыслями о возможном поражении – то тогда лучше и не начинать, – по лицу Тамма было сложно что-то сказать определенное, но Марьяне казалось, что ему нравятся эти ее слова, что он их одобряет. Что он думает так же. – Проиграть можно. Можно потерпеть поражение. Но надо, просто необходимо быть уверенным, что ты сделал все возможное, чтобы выиграть.
Тамм молчал. Более того, он подпер кулаком щеку и смотрел на Марьяну, как на какой-то удивительный экземпляр. А Марьяна думала в это время о том, что вот такой вот, с подпертой кулаком щекой, Тамм даже похож на человека.
– Хорошо, – он заговорил так резко, что Марьяна вздрогнула. – Я дам вам интервью. Но не сегодня. Сегодня я больше не располагаю временем. Откровенность за откровенность. Я вам интервью, вы мне – откуда знаете моего сына.
– Хорошо, – Марьяна не стал искушать судьбу и встала. – Буду ждать от вас информации о времени назначенного интервью. И, Герман Гергардович, у меня к вам будет просьба. На этот раз – в самом деле просьба. Вы вправе ее проигнорировать.
– Слушаю.
– Давайте встретимся в неформальной обстановке. Не здесь, – Марьяна обвела рукой строгий, даже аскетичный кабинет.
– Где, например?
– Я приглашаю вас в ресторан.
– Вы? Меня?
– Можете пригласить вы меня.
И тут Тамм все же усмехнулся.
– Я готова оплатить счет. Но… – Марьяна сделала паузу. – Судя по тому, как сегодня шустро оплатил ваш сын мой кофе – это и вами не будет принято как приемлемый вариант.
– С учетом того, что за ваш кофе Костя сегодня расплатился моими деньгами, начало положено. Хорошо. Я приглашаю вас в ресторан. О времени сообщу дополнительно. Ваш номер есть у секретаря?
– Конечно.
– Тогда все, – кивнул Тамм и отвернулся к монитору.
Да, с манерами по-прежнему проблемы. Но Марьяне грех жаловаться. Она сегодня добилась невозможного. Правда, не без помощи Кости Тамма. Но все же…
– Всего хорошего, Герман Гергардович.
– До свидания.
Надо просто уйти. Молча. И ждать звонка или сообщения. Но… Но, видимо, у Германа Тамма есть способность будить в ней внутренних бесов. Марьяна дошла до двери кабинета и, не оборачиваясь, произнесла:
– Я предпочитаю паназиатскую кухню.
– Терпеть ее не могу.
Марьяна улыбнулась, открыла дверь кабинета и тихо ее за собой прикрыла.
***
Уже в машине она написала Косте Тамму: «Казнь откладывается». Он тут же перезвонил.
Глава 4.
–
– Мы с твоим отцом будем обсуждать твой вопрос на отдельном заседании.
– Марьяна!
Вот как. Уже имя выяснил. А ведь Марьяна не называла. Откуда, интересно? Скорее всего, узнал у менеджера, который принимал ее машину. Да, Тамм – это Тамм. Интересно, у нее хватит сил на общение сразу с двумя носителями этой дивной фамилии?
– У твоего отца оказалось мало времени. И мы перенесли встречу, чтобы не обсуждать такой важный вопрос второпях.
– Вы меня обманываете.
– Спроси у отца.
– Вы мной манипулируете.
– Не больше, чем требуется.
В трубке послышалось нецензурное.
– Я этого не слышала.
– Держите меня в курсе.
И связь оборвалась.
Милый, милый ребенок!
***
На встречу Марьяна собиралась так, как давно уже никуда не собиралась. Это вроде бы деловая встреча. Это интервью, в конце концов! Но время встречи ей назначено вечернее, да и место – один из модных столичных ресторанов – обязывает. Кухня, разумеется, нисколько не паназиатская, а самая что ни на есть русская – с расстегаями и кулебяками.
Ну что же. Где наш парадный кокошник?
Природа наградила Марьяну фигурой типа песочные часы – это если на кулебяки и расстегаи не налегать и про тренажерный зал не забывать. А такую фигуру не грех и показать. Платье с запахом идеально облекало ее фигуру, цвет «бургунди» Марьяне идет исключительно и прекрасно гармонирует и с фарфоровой кожей, и с локонами оттенка «белое золото», и с винной помадой. Место и время встречи диктует определенные правила, и такие знаки Марьяна умеет считывать безошибочно.
***
Тамм не опоздал. Более того, когда Марьяна вошла в зал ресторана, он уже сидел за столиком. И даже встал, когда она подошла. И даже стул отодвинул. С этикетом Тамм явно знаком. Просто не всегда считает нужным ему следовать. Или – не со всеми.
– Вы уже сделали заказ? – Марьяна позволила себе полюбоваться своим визави. Она про Костика думал – породистый. Конечно, породистый. С таким-то папой. Герман Тамм был тоже породистый. В лице ничего мягкого, рыхлого, безвольного, неопределенного. Сплошные четкие чистые линии. Ни расширенных сосудов, ни отечности, ни одутловатости. Про него можно было бы сказать, что он выглядит моложаво – если бы не борода и не мрачный взгляд серых глаз.
– Нет. Ждал вас. Рекомендовали уху по-шуваловски и кундюмы из осетра.
– Кундюмы?!
– Это пельмени.
– Давайте уже вашу уху и кундюмы, – Тамм скупо усмехнулся, а в Марьяне снова проснулись бесы: – Пить мы, надо полагать, будем водку от клюшницы.
– Здесь очень приличная винная карта.
Ага. То есть, варианты выпить спиртного Тамм не отрицает. Марьяна откинулась на стуле, сложила руки под грудью. Ну, надо же продемонстрировать, чем тебя природа наградила.
– Тогда, Герман Гергардович, на ваш вкус.