Что вы скажете на прощанье
Шрифт:
Ее голос звучал безнадежно. По-видимому, сейчас мать не верила, что Вадим возьмет ее.
Вадим отвел взгляд.
– Я с тобой, - решительнее повторила она.
Он покачал головой.
– Я еду к Неплохову.
Он услышал свой неуверенный, фальшивый голос и растерялся от мысли, что его слова прозвучали лживо, и мать наверняка не поверила.
* * *
У Неплоховых дверь ему открыла высокая черноволосая девушка. Вадим настороженно поглядел на нее. Он не думал, что у Неплохова есть дети.
–
– спросил Вадим у девушки.
– Я Дарья, Даша, - улыбнулась она.
– Ты Вадим? Папа тебя ждет.
– Она пригласила его в свою комнату.
– У нас маленькая квартира. Там - мама, тут я, а ему и негде...
Дарья почему-то показала на большую семилинейную керосиновую лампу с зеленым абажуром, стоявшую на журнальном столике. Столик был старый, темный, местами протертый до светло-желтой древесины.
– Вот вы где!
– сказал Неплохов, войдя в комнату.
– Здравствуй, Вадим... Даша, это Вадим Карташев... Он заканчивает горный техникум. Хороший спортсмен... Вот так.
– Шахта?
– произнесла Даша.
– Бедный Йорик...
– Почему же Йорик?
– спросил Вадим.
– Это из "Гамлета".
– У нее вот-вот выпускные экзамены, - объяснил Неплохов.
– Погоди, Даша. Нам с Вадимом надо поговорить.
Девушка оставила их одних. Неплохов одернул выпущенную поверх брюк летнюю сорочку и строго сказал:
– Нейрохирург будет.
– Я хочу забрать в институте отцовские вещи, - ответил Вадим.
– Я хочу, чтобы мы поехали сейчас.
– Зачем такая спешка?
– пожал узкими плечами Неплохов.
– Пусть пока лежат.
– Пока!
– усмехнулся Вадим.
– Что такое "пока"? Моя мать приехала. Завтра она пойдет в больницу...
– Вот как?
– не сразу ответил Неплохов.
– Что же делать?
Он подошел к окну и поглядел на улицу.
– Ты на машине?
– Да.
– Ее нельзя допускать в больницу.
– Неплохов, не поворачиваясь, по-прежнему смотрел в окно.
– Прости, Вадим, не наше это с тобой дело. Но он беспомощен, и решать должен ты. Если она там появится, он может переволноваться. Все может случиться...
– Неплохов повернулся.
– Звони дежурному врачу. Скажи, чтобы никого не пропускали.
Вадим молчал.
– Как хочешь, - сказал Неплохов.
– Тогда позвоню я.
Он вышел, из прихожей донесся его напряженно поясняющий голос. "Беспомощен", - повторил про себя Вадим.
Вернулся хозяин дома. Он улыбнулся.
– Будем чай пить! Даша на стол собирает.
– Что в больнице?
– хмуро спросил Вадим.
– По-прежнему. Дежурит Маркова. Я ей объяснил, она поняла...
– Ничего она не поняла, - махнул рукой Вадим.
– Поехали в институт.
"Победа" быстро шла по вечерней улице. Проехали мост, в воде отразились окна домов и фонари набережной.
–
– сказал Неплохов.
Справа расстилалось темное поле пустыря. Было хорошо видно, как по другой улице к перекрестку мчится какая-то машина. Вадим сбросил газ.
– Тебе надо бы переписать отцовскую сберкнижку на себя, - посоветовал Неплохов.
– Я, наверно, переведу его на пенсию. Понимаешь, институту нельзя без руководителя.
– Я убью вас, - сказал Вадим.
– Почему?
– спросил Неплохов.
Вадим выжал педаль акселератора.
Перекресток приближался. Вадим не тормозил. "Черт с вами!" - подумал он. В нескольких метрах от них вспыхнули фары "Волги". Завизжали тормоза.
Неплохов вскрикнул. Через сотню метров Вадим остановился.
Неплохов выскочил из машины. Вадим медленно поехал дальше, но затем спохватился и повернул обратно.
По тротуару торопливо шагал маленький человек в светлой сорочке навыпуск.
Вадим притормозил и позвал:
– Валентин Алексеевич! Нам надо в институт.
– Эх ты!
– сказал Неплохов.
– Разве я виноват? Дурак ты, Вадим!
Вадим вышел и догнал его.
– Не выгоняйте отца на пенсию!.. Я вас прошу! Прошу! Понимаете?
* * *
Они включили свет в директорском кабинете. В углу за селектором стоял грубый коричневый сейф. Вадим открыл его.
Неплохов сортировал бумаги. Вадим сложил в стопку авторские свидетельства.
К маленькому отделению был свой ключ. Он туго повернулся в скважине, и Вадим увидел несколько запечатанных конвертов. На них не стояло никаких надписей.
Он надорвал один.
"...Я вижу в нем себя. Вадим - это смысл всей семейной жизни. Когда мы женились, мы не могли предположить, что он окажется главным. А все остальное ушло.
У Вадима нет матери. Он ожесточился. Однажды он вернулся с соревнований и рассказал об одном бое. Он говорил, что от его удара какой-то паренек лишился сознания на полчаса. Он сказал: "Надо было выиграть, я и старался. В худшем случае я бы валялся на полу вместо него". Вадим иногда жесток, как все дети в его возрасте. Но это должно пройти..."
Вадиму стало неловко за отца. Зачем он писал матери? Знал же, что она с ним делала.
– Все!
– сказал он.
– Идемте.
– А что в конвертах?
Он пожал плечами. На прощание он еще раз оглядел кабинет, потому что думал, что теперь уже никогда не будет здесь. На никелированной вешалке висели пустые плечики для плаща. Окна были зашторены, а стол чист. Пахло пыльным, застоявшимся воздухом. Вадим вздохнул и снял с кольца ключи от сейфа.
На улице уже началась ночь. Дома светились окнами. Старик в майке открывал форточку; у стола склонилась молодая женщина; с открытого балкона доносилась музыка.
* * *