Что выросло, то выросло
Шрифт:
— О? И как же звали вашего уважаемого, пусть ему Тьма будет покрывалом, папеньку? — последнее слово прозвучало из уст рыцаря как оскорбление.
— К-клод Аркэн…
Рыцарь, надвигающийся на замершую Элиа, подобно лавине, вдруг замер, словно из него стержень какой-то выдернули.
— Аркэн?! — знакомая спокойная усмешка проклюнулась в его голосе. — Что, господин светлый рыцарь так и не простил того, как я его впечатал лицом в песок ристалища? Так вроде в расчете были — я рану на плече месяца два лечил…
Теперь
— Вы… Вы знали моего отца?!
Тихий смешок.
— Я — знал. А ты… Ты так похожа на Морну… — И, резко повернувшись к Ильриху и Нире, удивленно наблюдавшим за этим странным разговором, обронил: — Пошли.
Он уже почти ушел с площадки для тренировки, когда за спиною его раздался напряженный вопрос:
— Вы и маму знали?..
Спина уходящего окаменела.
В первый миг у него возникло дикое искушение обронить что-нибудь вроде «чуть-чуть»…
— С детства…
Оборачиваться он не собирался. Впрочем, этого и не потребовалось: через мгновение послышались тихие шаги…
— Расскажете мне о ней?.. — Кажется, в голосе девчонки проклюнулись слезы…
Мужчина обернулся и с трудом выдавил улыбку:
— Пошли, найдем место поспокойнее.
…А на ветке дерева, выросшего в дальнем углу полигона, сидел, лениво подбрасывая на ладони кадуцей, черноволосый мужчина в странном одеянии. Проводив взглядом удаляющихся людей, он зевнул, сладко потянулся и вздохнул:
— До чего же я люблю классические пьесы!
Рин умчался вперед, вот только… Раздражение его как-то мгновенно передалось мне. После разговора с рыцарем я был готов рвать и метать! Хотя… интересно, а с чего это я такой раздражительный? Странно. Никогда за собой такого не замечал. Отрешившись, вздумал докопаться до причины. Ответ меня не сильно успокоил. Поселившееся на задворках сознания какое-то нехорошее предчувствие заставляло постоянно быть настороже. Все чувства словно обострились и усилились. Только это напряжение сказывалось и на характере, вызывая ту самую повышенную раздражительность.
Задумавшись, я попросту не смотрел по сторонам, а потому совершенно не заметил, как толкнул плечом какую-то девушку.
— Осторо…
— Изви…
Выкрики оборвались на полуслове ровно в тот момент, когда мы встретились взглядами. Уж кого я не ожидал здесь увидеть, так это Тэ! Нет, это просто уму непостижимо! Откуда она вообще здесь взялась? Преследует меня?
— Ты откуда взялся?! — взвилась она. — Преследуешь меня? — Мысли мои прочитала, что ли?
— Больно надо! Это у тебя надо спрашивать, как сюда добралась. А я вообще по распределению!
Девушка уже раскрыла рот, явно готовясь сказать какую-то гадость, но в следующий миг вдруг хихикнула:
— Так это я с тобой сюда приехала? Э-э… в смысле?
— Что ты хочешь этим сказать?
Она окинула меня холодным взглядом и, отчеканив:
— Когда
Хоть бы что-то стало понятным из ее слов!
Элиа сидела уставившись взглядом в стену.
— …А потом он сказал, что я и даром ему не нужна… Темная… — Девушка поежилась, зябко обняла себя за плечи. — Мол, какой позор для светлого — узнать, что его внучка — темная… В Темных землях будет то же самое. С противоположным только знаком.
— Элиа…
— Что «Элиа»?! Что?
В этот момент Рон как никогда понял, что еще секунда, и у девушки начнется истерика. Причем самая что ни на есть глобальная: со слезами, соплями и битьем посуды. Общение с Нирой таких удовольствий обычно не доставляло.
Они сидели в небольшом подвальчике-трактире неподалеку от крепостной стены. Свет едва проникал через крохотные оконца, плошки с жиром, так называемые светильники, почти не разгоняли мрак. Если бы кто и решил подслушать разговор, вряд ли бы он узнал что интересное.
— Выслушай меня. Просто выслушай. Я не могу сказать, чем руководствовался господин Аркэн, но что касается гар'Дайхэна… Устав запрещает рыцарям и леди Ордена даже просто общаться со светлыми.
— Мама не имела никакого отношения к Ордену! — вскинулась девушка.
— Уверена?
Молчание было ему ответом. Молчание, разорванное через пару секунд едким:
— А как же вы? И эта… светлая, что была с вами?
Кривая усмешка.
— Я изгой. И если сейчас снято отлучение из-за раскола, то отказываться от минувших двенадцати лет своей жизни я не собираюсь.
Огоньки плясали по чадящему жиру. На стенах плескались лохмотья паутины…
И уже вставая на ноги, Рон тихо добавил:
— Я могу объяснить, почему магистр, который очень любил дочь, поступил так, а не иначе. Но понять и простить можешь лишь ты.
Время до ужина я провел, бегая по стене как угорелый. Надо было найти основные узлы заклинаний, просчитать точку подключения, проверить, не порвались ли сами нити охранного плетения и не сдвинулись ли они за столько времени. Иначе потом будет очень обидно, если силы потрачу, а толку — ноль. Повторить подобное безрассудство у меня просто не хватит дури.
Я и теперь с содроганием представляю себе весь ритуал. Это ж не один камешек зарядить. А стену, прикрывающую не такой уж и маленький город.
Хорошо, что заклинание погружено в стену, иначе пришлось бы еще ставить новое закрепление и отсекать лишнее. Так, основа сохранилась, недостающие звенья восстановятся сами по себе, как только будет энергия. Плохо то, что точка выхода оказалась на чужом участке. На меня и так смотрели косо, но пока не препятствовали. Не думаю, что ночью стража будет более благосклонна.