Что я думаю о женщинах
Шрифт:
Когда мы, мокрые от снега, вернулись, «Дай-Кири» уже уехала, а кухонный стол Натали ломился от «здоровой» выпечки и «органического» вина.
Питья начал, едва вернувшись с кладбища, и не «органическое» вино, а принесенное Беном пиво. Опьянение казалось единственным способом справиться с бесконечной вереницей знакомых, которые подходили спросить, как я себя чувствую. Что я должен был ответить? Что во время службы чуть не разрыдался, а когда гроб исчез в печи, так и воспрянул духом?
Больше всего хотелось, чтобы меня оставили
Вот что он мне рассказал: во время учебы в колледже Чарльз и студент, с которым он делил комнату, устраивали сральные соревнования. Жили они на третьем этаже и по ночам высовывали задницы в окно и срали. Целью состязания было поразить живую мишень: тот, кто попадал в случайного прохожего, объявлялся победителем.
Молодые люди упражнялись месяцами, чаще всего попадая в машины, иногда на асфальт, но на прохожих — никогда. И вот однажды приятели позвали в гости подружек, и девочки решили сходить за вином. В их отсутствие Чарльз с приятелем спонтанно провели очередное соревнование: сели на подоконник, выставив голые задницы на прохладный ночной воздух, и стали ждать, когда кто-нибудь пройдет под окном. Наконец, услышав внизу шаги, Чарльз начал тужиться.
В этот момент дверь открылась: девочки принесли вино. В панике Чарльз соскочил с подоконника. Отлепившись от задницы, длинная какашка покатилась по ковру прямо к ногам его девушки.
Больше студенты своих подруг не видели.
Когда Чарльз закончил рассказывать, они с Воаном оглушительно захохотали, а я даже не улыбнулся. История мне смешной не показалась, да и сейчас не кажется.
Извинившись, я вышел под апрельский снег и, дрожа от холода, брел по подъездной аллее, когда к дому подъехал новенький блестящий «даймлер». Из открывшегося окна показалось круглое, раскрасневшееся от быстрой езды лицо.
— Привет, парень!
Я не мог поверить своим глазам: неужели Террорист? Поставив машину, Ланкастер подошел ко мне. На нем был темный в тонкую полоску костюм, явно очень дорогой, хотя изысканному шику никак не соответствовали грязные резиновые боты.
Сжав меня в медвежьих объятиях, приятель сказал:
— Прости, я опоздал. Хотел к службе успеть, но машина не заводилась.
— Поверить не могу, что ты приехал! Джон, я в шоке. Вообще-то это была насмешка, но Ланкастер воспринял ее как комплимент.
— А что? Мы ведь друзья, так? — Он похлопал меня по плечу. — Мама увидела рекламу в «Манчестер ивнинг ньюс».
— По-моему, «реклама» не совсем подходящее слово, правда? — усмехнулся я.
— Нуда, в разделе «Некрологи»… — засуетился он. — Прости, парень! Я так расстроен, клянусь!
Как же злиться
— Слушай, разве можно быть таким бестактным?! Неправильно истолковав мои слова, он глянул на резиновые сапоги.
— Извини, случайно брюки замочил.
На холоде его стоять не оставишь, и я повел гостя в дом. В холле Натали разговаривала с Ариадной, которая приехала из Лондона, чтобы выразить мне соболезнование. Лицо у начальницы бессмысленное, глаза остекленевшие, как всегда, когда попадается умный, эрудированный собеседник. Представив Террориста обеим женщинам, я стал ждать, когда он отколет что-нибудь непристойное в адрес беременности Натали или жилистой шеи Ариадны. Но Джон лишь вежливо улыбался и пожимал руки.
Бен о чем-то беседовал в гостиной с папой, и от греха подальше я решил отвести Террориста на кухню. Есть он не хотел, так что я напоил его «органическим» вином. Он спросил, что случилось с Джиной, и я рассказал, целомудренно умолчав о встрече с Джозефиной. Ланкастер всегда был болтуном, поэтому я внутренне сжался, ожидая бестактных вопросов о Джо и ее знаменитых минетах. Но Террорист вел себя тихо, непристойностей себе не позволял, а кроме них, ему и сказать было нечего, поэтому он помалкивал, что меня вполне устраивало.
А потом в кухню ворвался Бен и, указывая на Ланкастера, заорал:
— Кто впустил этого ублюдка?
Глаза у брата красные: похоже, успел как следует накачаться. Террорист захихикал, пытаясь обратить все в шутку, однако Бен не шутил. Истошно вопя: «Мерзкий ублюдок, мне все о тебе известно!», он наступал на Ланкастера.
— Заткнись, Бен! — вмешался я. — Ради Бога, это же похороны!
Брат не слушал. Он размахнулся и, никого не стесняясь, ударил Террориста по лицу.
Ланкастер видел, что его собираются бить, но даже не попытался увернуться. Просто стоял, сбитый столку и огорченный, и растирал большое красное пятно от удара.
Затем Бен схватил Террориста за лацканы пиджака и швырнул на кухонный стол. Теряя равновесие, Джон вцепился в моего брата, и они упали на стол, раздавив несколько кексов и пропитанный растительными сливками бисквит. Стол перевернулся, увлекая Бена с Террористом на пол. Они покатились по кухне, угощая друг друга грязной руганью и тяжелыми ударами, словно два неизвестно как попавших на похороны драчуна. Хотя почему «словно» — они и были драчунами.
На шум прибежала мама и начала лупить Бена большой деревянной ложкой по заднице. Мама всегда считала старшего сына негодником и, наконец получив доказательство его негодности, завелась не на шутку. Папа попытался ее остановить, поскользнулся на красиво нарезанных фруктах, и через секунду они с мамой тоже оказались на полу. Объединенными усилиями Чарльз с Воаном попытались растащить дерущихся, тоже поскользнулись, упали на линолеум. Сцена просто отвратительная, Джина описалась бы от смеха.