Что за чертовщина
Шрифт:
Увидев его, мама прочищает горло и добавляет громким театральным шепотом:
– А еще, с кем бы я дальше ни встречалась, у него по-любому будет намного, просто несравнимо больший пенис!
Я испускаю долгий, медленный и очень терпеливый вздох. Мне нет нужды оборачиваться к отцу, чтобы убедиться: он это расслышал. Как и сгорающие от любопытства приятели моего брата, умолкшие все разом.
Мама открывает уже рот, чтобы продолжить, однако Лорен решительно делает шаг вперед.
– Хватит, Элис, достаточно, – твердо говорит она. – Нет надобности говорить подобные вещи при дочери, и уж тем более на всю комнату. Никому не надо знать таких подробностей о приятеле нашего Гарри, а в особенности тем,
– Ой, да я лишь вскользь-то и обмолвилась о его крохотуле! – вновь начинает мать, и Лорен снова вперивает в нее суровый взгляд. Фыркнув на это, мама продолжает петушиться: – Я только говорю, что замужество – это чудесно и что тебе невероятно повезло, что тебя ждет этот прелестный опыт с нормальным мужчиной, а не отстоем рода человеческого. – Тут, прежде чем что-то добавить, она долго и проникновенно смотрит на меня. – А еще, когда будешь с ним заводить детей, Лорен, то твердо определись с их именами до того, как пойдешь рожать.
О да! Вот уж за что спасибо так спасибо тебе, папочка!
Итак, полное мое имя – Делайла Мэри Фокс. Да, знаю сама, звучит это ужасно, напоминая персонажа из сериала 90-х годов «Животные Фартингского леса». Или, может, из какой-нибудь порнухи. Смотря что первым придет на ум.
Мой отец – буквально одержимый фанат Тома Джонса, и когда они регистрировали мое рождение, мама еще пребывала в состоянии эйфории от кислорода и дыхательного газа и совсем не понимала, что происходит. До нее дошло это лишь через неделю. То же самое произошло и с моим младшим братом, которому с еще меньшей утонченностью отец дал имя Том Джонс Фокс.
Не хотела бы показаться неблагодарной – но я просто неописуемо не благодарна ему за это! Я терпеть не могу это имя! Куда бы я ни пришла, оно вечно привлекает ненужное внимание и вызывает смех. И всю свою сознательную жизнь я пытаюсь убедить людей, что зовут меня Лайла, а не Делайла – или, еще хуже, Делли [11] . Именно так меня прозвали в школе придурочные мальчишки, и я чертовски ненавижу, когда меня так называют. Иногда эти идиоты даже проявляли креативность и звали меня Делли-Пузелли – словно считали, будто я могла забыть, что очень толстая, и мне необходимо об этом напоминать.
11
Delly – сокращенно-разговорная форма слова delicatessen, означающего магазин-кулинарию.
Впрочем, все это было уже целую вечность назад и превратилось в давно, давно забытую историю. И я нисколько не держу в себе сотни всевозможных обид, за которые все равно никогда не смогу расквитаться.
Абсолютно, ну нисколечки не держу!
На худой конец, в Фейсбуке всегда можно убедиться, как паршиво сложилась у многих из них жизнь.
Лорен между тем неодобрительно качает головой.
– Элис… – с грозными нотками в голосе произносит она. Все эти речи она слышала уже не раз. Равно как и я.
Мама с досадой хмыкает.
– Ну что ты все придираешься ко мне, Лорен! Я и не собираюсь во что бы то ни стало рассказывать всем об отце Лайлы, просто… – И умолкает, заметив, что непреклонное выражение лица у моей подруги нисколько не смягчилось. – Поздравляю тебя с помолвкой! Надеюсь, ты будешь очень, очень счастлива.
Просияв, Лорен принимается живо
Да уж… пожалуй, разговор о пенисе в другом конце комнаты мне был бы интересней…
Глава 4
– Боюсь, нам уже прямо сейчас здесь нужен человек, если это вообще возможно. У нас экстренная ситуация, – стараюсь я говорить в трубку самым что ни на есть вежливым, профессиональным тоном, жалея, что не могу мобилизовать в себе побольше авторитетности. Хотя сильно сомневаюсь, что таковая есть во мне вообще.
– Да, понимаю. Но это вряд ли сейчас возможно, – отвечает девица на другом конце линии, которая явно держит меня на громкой связи и под мои настойчивые просьбы набирает на своем мобильнике какой-то текст. Мне слышно, как тенькают кнопочки на клавиатуре ее сотового, поскольку она даже не потрудилась отключить там звук.
– Я разве не сказала вам, что звоню по поручению Рекса Пауэрса с «Супер-Мега-викторины»? – делаю я еще одну попытку, однако девицу это, похоже, ничуть не пронимает. – Он говорит, что вы обычно делаете это у него на дому и даже в последнюю минуту способны удовлетворить его требования.
Опять слышно, как набирается текст.
– А могу я еще с кем-нибудь у вас поговорить? – пытаюсь я добавить твердости в свой голос, но тут же «сдуваюсь», так и не сказав ужасающее: «с вашим начальником».
– Не-а, – не столько даже отвечает, сколько фыркает в ответ девица. – Остальные уже спускаются к выходу, так что я не могу никого позвать, а спускаться за кем-нибудь не собираюсь. Я могла бы заняться Рексом в четверг у него дома.
Я опускаю голову на стоящий передо мною стол. От телефона горит ухо, я даже чувствую, как ко мне в мозг проникают зловещие канцерогенные волны.
– Видите ли, проблема в том, – объясняю я приглушенным деревянной столешницей голосом, – что через полтора часа у нас эфир, а Рекс говорит, что ему надо привести в порядок грудь, прежде чем запустят камеру. И он утверждает, что вы, девочки, всегда точно знаете, где подконтурить и подвыщипать, чтобы подчеркнуть его мужское декольте. Это его собственные слова – сама я не очень в курсе, что это означает.
Долгое мгновение девица ничего не отвечает.
– О да, это мы умеем, – наконец говорит она. – Очень многие мужчины это любят. Но обычно на работу где-то по вызову меня подвозит мой парень, а он сегодня на футболе.
– Пожалуйста, – снова прошу я, ненавидя это неприкрытое отчаяние в собственном голосе. – Мы пришлем вам машину. Роскошную машину. Заплатим вам вдвое больше обычных расценок. Только, пожалуйста, приедьте! Неужто вы не понимаете, что Рекс не даст запустить съемку, пока его грудь не будет такой, как надо, а если мы снова застрянем тут на всю ночь, то режиссер будет винить во всем меня.