Что за чертовщина?!
Шрифт:
Раздалось оглушительное рычание, впрочем, впечатлившее лишь девиц, Данияр к примеру остался равнодушен, лишь нахмурился пуще прежнего. Я выглянула из-за плеча и бросила взгляд на скалящиеся морды, хвосты нервно хлестали по бокам, но с места волки не двигались, тогда рядом стоящая Лия и подала голос:
— Им нужны Асиль и Илька, — негромко и обращаясь ко мне.
— Они из той стаи? — удивилась я, — Мальчишки же говорили, что они не возвращаются.
— Алос! — из толпы вывалился старшенький и запинаясь о свои же ноги, бросился к нежданным гостям, — Илес!
За ним бежал
Прибывшие не спешили обращаться в людей, а может и вовсе не собирались, ведь в обличие людей они чувствуют себя куда более незащищено — ни когтей, ни крыков, ни хвоста в конце концов. Одни лишения.
— Только не плачь, — шепнули мне на ухо, — В семье им будет лучше.
— Но им же нравится здесь, — тихо отозвалась и закусила губы, смотря на бесящихся вокруг волков детей.
— Они скучают, — Данияр коснулся моего виска губами и тихо вздохнул, все-таки он уже тоже прочувствовал за них ответственность, как старший из волков этих земель.
— Ты прав, — вынуждена была признать я.
Но слёз все-равно не сдержала, когда Асиль с Илькой бросились ко мне прощаться. Благодарили за все и обещали не забывать, а когда-нибудь обязательно наведаться в гости. Я вроде мозгами понимала, что все хорошо, мальчишки счастливы, а глупое слепое сердце чувствовало потерю.
Глава 8
С утра я чувствовала себя разбитой больше, чем обычно. Праздник вчера прошел мимо меня, Данияра, Лии и брата вышеупомянутого волка, который появился будто из неоткуда и предложил сходить на озеро. Там мы и провели пол ночи, любуясь звездами и огнями праздничных костров вдали. Потом еще, правда, в лес поперлись, духов одаривать и как замерзшие слегка по домам возвращались помню смутно.
В доме царила непривычная тишина — я уже привыкла к звуку голосов, шагов и смеху. А тут пусто… Пусто — это настолько точно, что мне аж тоскливо. Скоро и волки уйдут, здесь станет совсем скучно и одиноко. Хорошо хоть со мной травница останется, подумываю уговорить переехать к себе на зимние месяцы хотя бы. Ну а что? Зимой и зверье оголодавшее к деревне подходит — Борислав рассказывал, а Лия на самой окраине. Мало ли что.
Я думала, что мне удастся взбодриться, умывшись колодезной ледяной водой, но не тут-то было. Замерзла и к плохому настроению добавилась еще и сонливость. Все с самого утра было против меня: и одеяло, обившееся вокруг ног; и горячий, обжёгший мне губы чай; и даже собственные волосы, которые после праздничных кос отказывались расчесываться.
Потом постучался Борислав и напомнил о мероприятии, которое состоится в полдень. От чая отказался и убежал по делам.
Застегиваю пуговки мелкие на рубашке, а сама в зеркало на свое смурное выражение лица смотрю. Так, конечно, нельзя — у людей праздник, а я тут серая туча.
— Ника, взбодрись! — велела я себе и потёрла ладонями лицо, пытаясь избавиться от этого непонятного состояния.
Все равно какое-то
Поправляю челку и оправляю юбку. Ну вроде все. Спускаюсь вниз, но на самом пороге оборачиваюсь, чтобы предупредить мальчишек, но тут потрясённо замираю… Да чтож такое?
Закрываю дверь куда резче, чем следовало бы и вздрагиваю сама от громкого хлопка. И вроде солнышко светит, птички поют, а что-то не то…
Пока шла, настроение вроде как немного поднялось. Борислав на пол пути присоединился и разбавил молчание беседой, посвятив меня в негласные обычаи и традиции древни. Некоторые меня повергли в… ну скажем, шок. Я вот даже подумать не могла, что в желании обезопасить себя от темных сил, могут проводиться столь странные мероприятия, как засыпания по периметру ограды двора могильной земли или удобрение в виде крови под крыльцо. Не человеческой хоть, а животной.
— Борислав, а как ты думаешь, — я замялась, не зная, как задать свой вопрос, который может вызвать еще больше вопросов, — Другие миры существуют?
— А как же, — добродушно усмехнулся он, поглаживая бороду, — Загробный хотя бы.
— Если кто-то скажет, что есть другой мир, очень похожий на этот, но другой, ты поверишь? — спросила я, рассматривая безоблачный горизонт.
— Ты еще совсем ребенок, — хмыкнул мужчина, но вдруг посерьезнел, — Но знаешь, сколько на свете живу, а все время что-то новое узнаю. Взять хотя бы волка твоего, еще две зимы тому назад не поверил бы, что ничто человеческое им не чуждо. А драконы? Никто же не верит, что они существуют! А я видел! Лет на тридцать помоложе был — видел!
— Большие огнедышащие ящеры, чахнущие над златом? — улыбнулась я.
— Да нищеброд, как есть нищеброд! — засмеялся он, — О сокровищницах грезил и люд на площади веселил своими песнями чудными, а глаза — золото. Где он теперь, иногда интересно, какой люд веселит, аль помер уже. Любопытный был до жути, — рассказывал Борислав, а я по лицу видела, что воспоминания те теплые и о неком драконе он вспоминание с хорошим словом.
— Он другом твоим был? — полюбопытствовала я.
— Да, — кивнул он, — Яблоки вместе воровали, — и снова смех, заразительный, и я не устояла.
— А зовут-то его как?
— Васильком звали — девкам букетики из васильков дарил.
— Я еще четыре месяца назад знать не знала о существовании вампиров, оборотней, эльфов, драконов… — поделилась я мыслями, поправляя неловко светлый рукав, — А сколько еще всего на свете есть… Но не спокойно мне сейчас на душе, не знаю, что со мной.
— Предчувствие какое? — заинтересовался Борислав.
— Я не знаю, — пожала я плечами и натянула на лицо улыбку — навстречу Данияр шел.
— А мы вас уже заждались, — волк улыбнулся и протянул мне цветы, невероятно красивые и снова мне неизвестные.